Инъекция страха
Шрифт:
– Извини, – сказал Андрей, подытожив разговор.
Постоял возле замолчавшего телефона, честно пытаясь разобраться, зачем же он позвонил в психоневрологический диспансер и о чем так долго разговаривал. Понял одно: ему никак не удается выделить Главное в сегодняшнем дне, оттого он и мечется, оттого и ведет себя, как последний дурак.
Тогда Андрей вновь совершил путь к стеллажам с книгами и открыл медицинскую энциклопедию на букву «Э». Однако статьи про «эндорфины» там не нашлось.
На вопрос, что же сегодня Главное, книги, тем более, не могли ответить.
Однако вопросов было много, на любой вкус – выбирай и играй с ними хоть до вечера. До ночи. Необходимость поисков Зои почему-то поблекла, вытесненная странным лихорадочным ожиданием (если честно, Андрей попросту не видел, что еще можно предпринять). «Мозг, переполненный информацией,
Патронажная сестра, обслуживающая бабушку Ульяну, не удивилась. Словно готовилась, что ей позвонят. Только напряглась, спешно одев защитные доспехи. Имена, вспорхнувшие из могилы, вызвали вполне естественную реакцию – струной натянулись голос, провода, вся линия подземных коммуникаций. «Да-да, помню… Вас я тоже помню… Нет-нет, не помешали…» Женщина выслушала подготовленные Андреем вопросы: знает ли она, в какой аптеке у бабули была знакомая, не знает ли, каким лекарством бабуля лечилась а то, может, рецепт случайно остался? И ответила очень просто: «Попробую вспомнить». Несуразность этого телефонного звонка была очевидна, никакой «знакомой», разумеется, не существовало, но другой ловушки Андрей не смог придумать. Вывалить на подозреваемую лавину слов – лишь бы неожиданно и много, авось проговорится. Правдоподобность не важна, важна ответная реакция. Кто покупал лекарство «Манинил-5» – вот в чем цель проверки. «Попробую вспомнить». Неужели надежды не оправдались? Женщина помолчала и справилась сама: «А в чем, собственно, дело?» Однако еще более несуразные объяснения, связанные с болезнью Зоиной бабушки, слушала явно невнимательно, с трудом вникая в смысл, вздыхая с какой-то затаенной тоской. Когда же Андрей добавил непонятно зачем: «Вчера, кстати, бабулина годовщина была…», она вдруг сказала: «Вы, наверное, из-за денег звоните, да?» Хороший вопрос, прямой. Но совсем не тот, какого ждали (а какого, кстати, ждали?). Собеседник опешил – из-за денег? Ну да, из-за пенсии. Патронажная сестра пенсию за бабулю получала и в последний раз тоже получила, отдать только забыла родственникам, целый год собиралась позвонить и сообщить, да все некогда, вы же понимаете… Ох, как ей было неловко. Даже жаль человека. Целый год ходить в должниках у покойницы, жить в состоянии вечной готовности к такому звонку, то забывая, то вспоминая о своем падении… Андрей попрощался с ней вежливо, уверив, что ничего страшного, никаких претензий. Патронажная сестра, в свою очередь, уверила, что долг вернет с лихвой, учтет инфляцию и все такое, короче, расстались почти деловыми партнерами.
Следующий звонок был к соседке, много лет назад приятельствовавшей с бабушкой Ульяной. Все по плану! И снова результат оказался далек от запланированного. Андрей применил тот же прием: оглушить жертву нелепыми вопросами, получить ответное лепетание, после чего решить – КТО?
– Мы ищем одну бумажку, – начал объяснять он, когда был опознан и признан. – Вот, решили позвонить вам…
– Бумажку? – откровенно испугалась пожилая женщина.
«Чего там?» – вмешался далекий мужской голос. Очевидно, сын, который «не дурак». Она зашипела в сторону, зажав микрофон ладонью: «Тихо, это насчет квитанции!» Плохо зажала, ладонь была немощная, дряблая. «Я же тебя предупреждал! – глухо застонал мужчина. – Дура жадная! Какой позор!»
– У моей жены есть бабушка такого же возраста, как и бабуля была, и тоже больная… – продолжал объяснять Андрей, несколько растерявшись. Он собирался изложить свою легенду – про аптеку, про хорошее, но неизвестное лекарство, про потерянный рецепт, но слушать его почему-то не захотели.
– Ну и что, что больная! Я тоже, например, больная!
Вот именно, и нечего тут напраслину возводить! Соседка неожиданно перешла в наступление, оправившись от подлого удара. Не на тех напали, господа!
– Вашей матери, молодой человек, говорила и вам повторю – я не знаю, в какое ателье Ульяна сдала свою шубу, и квитанцию в глаза не видела…
Так и представлялось, как она стоит, уперев кулак в складчатый бок, и гневно работает вставной челюстью. Только голос ее выдавал – дрожал
Разговор закончился к обоюдному облегчению собеседников.
Желание пользоваться телефоном на этом также иссякло. Андрей больше не мог. Просто не мог. Вообще, в целом. Спать не мог, поскольку требовалось немедленно что-то делать; думать – поскольку туман в голове давно приобрел вещественную тяжесть; даже принимать пищу не мог – ненавистные фарфоровые зубы совсем измучили десну. Время все ускорялось и ускорялось (или наоборот, замедлялось?). Подступала ежевечерняя температура. Лечение было забыто, многочисленные процедуры заброшены. «Изменить ситуацию, – догадался Андрей. – Срочно, иначе чокнусь. Раздавить бутылку и забыться…»
Он сдался и пошел на улицу.
Он пошел вовсе не в ларек, вовсе не за водкой. Плохо закрепленный груз отвратительно перекатывался в голове, откликаясь на каждый шаг – Андрей старался двигаться плавно и поменьше крутить шеей. Температура подступала, время ускорялось. Аспирин кончился – ни одной упаковки. Его путь лежал в аптеку. Это здесь, недалеко, можно пешком. На улице было странно, непривычно, очень светло. Вокруг происходила жизнь – сама собой, без какого-либо участия выползшего из норы чужака. «Ну, что ты, в самом деле, так по себе сохнешь? Мир не перестанет вертеться, когда ты сдохнешь…» – выпрыгивала красивая песенка из чьей-то тесной форточки. Андрей не пожалел денег, купил в аптеке настоящий аспирин – фирмы «Байер», не всякий там «беларусь-токсин» для нищих. Шикарная зелено-белая коробка. Средство против «ломок», самый что ни на есть «кайф» – только больной-легочник способен это оценить… Андрей не сразу вошел в свой подъезд. Сел на скамейку, разглядывая купленное лакомство – предвкушая.
Он пытался хоть чуть-чуть притормозить время.
«А ведь у патронажной сестры, так же, как и у подруги соседки, были вполне определенные мотивы желать смерти бабушки Ульяны, – размышлял он. – И не нужно притягивать за уши версию с кражей монеты. Причем здесь монета? Одна женщина зажилила у покойной персональную пенсию – по тем временам ощутимые, весомые деньги, тем более, для государственной няньки. Вторая, оказывается, вообще провернула хитроумную операцию! Была у бабули каракулевая шуба, очень старая, которую ей подарил еще в шестидесятых годах некий друг. (После смерти деда, что тут особенного? У каждой женщины должен быть друг.) Так вот, незадолго до собственной смерти бабуля решила отдать шубу на реставрацию и, вероятно, сделала это. Увы, так и не удалось выяснить, кто и в какое ателье отнес ее любимую вещь. Ни квитанции, ни домашних записей не сохранилось. Шуба пропала. Впрочем, год назад никто поисками всерьез не занимался, не до того было. Теперь же… „Подруга“, называется, – с ненавистью вспоминал Андрей недавний телефонный разговор. – Дура жадная. Неужели она? Неужели из-за шубы?»
Но почему рецепт и аннотация оказались в старой сумке – здесь, в этой квартире? Емкое слово «дура» забавным образом переключило его мысли. Где же Зоя? Вновь в груди опустело, вновь горечь подступила к горлу. Стоп, не увлекаться черными фантазиями, не давать волю воображению! Плюнуть и растереть… «Компания». О какой компании говорила подруга Оля из Пскова? Зачем ей было врать и, тем более, зачем стала бы врать теща? Несколько минут Андрей мусолил эти стершиеся от долгого употребления вопросы, зациклившись на слове «компания». Пока, наконец, не вспомнил про Сашу. Точнее, про его гадостные намеки в первый визит – откуда он мог что-то знать о Зое, почему удивился ее отсутствию?
Размышления прервались не совсем обычным образом. Мимо проезжали автомобили, не требуя от сидящего на скамейке и доли его внимания – привычнейший атрибут городской улицы. Человек следил за их движением бездумно и слепо. Но когда вдалеке появилась «Волга» оранжевого цвета, он невольно включился в дорожную обстановку.
Оранжевая «Волга» – одно это способно привлечь внимание. Указанные машины не бывают оранжевыми. Черными, белыми, либо раскрашенными в цвета такси. В крайнем случае, вишневыми или синими. Но дело не только в цвете. Когда автомобиль пролетал мимо (скорость была не маленькая), Андрею показалось, будто кто-то на переднем сидении, рядом с водителем, пытается спешно опустить стекло, машет руками в образовавшуюся щель и неразборчиво кричит. Стекла машины были заплеваны уличной слякотью: не разобрать, кто там балуется. Очевидно, эпизод не имел никакого отношения к Андрею, однако короткая передышка на этом закончилась.