Инъекция страха
Шрифт:
– А Зои у вас сегодня не было? Вы знаете Зою?
Дребезжание превратилось в визг несмазанных ворот. Знают ли здесь эту торговку поганую?! Не знают и знать не хотят! Сбила Леночку, девочку, с пути истинного, такую художницу угробила – настоящую, как вы все не понимаете?! Это ваша тварь, кошка, змея очкастая…
Откровенно говоря, странная была реакция на простое русское имя «Зоя». Разговор-таки оборвался, не выдержав накала страстей. Андрей перевел дух, положив трубку вслед за собеседницей.
Причем здесь «торговка»? Опять ошибка?
Вторым номером в списке Зоиных подруг числилась детский психиатр из психо-неврологического диспансера.
К счастью, она оказалась на рабочем месте. После недолгих извинений, плавно сменившихся игривыми ритуальными двусмысленностями (Андрей был с ней в прекрасных, непринужденных отношениях, включавших в качестве обязательного элемента ничего не значившую пикировку), так вот, после необходимой вводной части он спросил:
– Слушай, тебе Зоя вчера или сегодня не звонила?
Нет, не звонила. Увы, саднящий вопрос остался в ране, чтобы и дальше причинять боль при каждом движении. Не звонила и не приходила, а что случилось? Ничего пока не случилось, просто из Пскова жена выехала, а до дома не доехала. Нормальный муж в такой ситуации обязан волноваться, не так ли? «Я ведь нормален?» – «Насчет тебя ничего не могу сказать, я детский психиатр». Все, тема была исчерпана. И что теперь? Как что, говорить тете «до свидания», оставаясь один на один со своим бредом…
– Ты случайно не слышала про Шлему? Чего там у него стряслось?
Нет, и про Шлему она ничего не знает. «А что, Ефим Маркович тоже из Пскова не вернулся?» Удачная шутка. Правда, излишне жестокая – профессионал это сразу сообразил, едва закрыл прелестный ротик. Профессионал спохватился, бросился успокаивать страдающего супруга: мол, существуют тысячи безобидных причин, объясняющих, где и почему Зоя застряла, мол, рано психовать, подожди до завтра и уж потом поднимай панику, но Андрей к ее тысяче объяснений мог бы добавить свое – это не меняло сути дела. Тем более, он вовсе и не страдал! Плюнуть и растереть, понятно?! Проблема состояла в том, что в квартире скопилось слишком много вопросов, ответы на которые жена Зоя увезла с собой. Жаль, нельзя было поделиться этим с симпатичной психиатрессой.
– Тебе, кстати, удобно говорить? – вспомнил он. – Я, наверное, не вовремя…
Все в порядке, подождут в коридоре. Кто? Да родители, притащившие зачем-то своего «лба». Какого? Того, которого кое-кто от армии попросил утаить, диагноз призывнику организовать. «Жаль, что у вас дочка, ребята, вам бы я помогла с большим удовольствием…» – «Спасибо, но у нас дочка…» Значит, есть возможность чуть-чуть поболтать? Конечно, есть. Какие там еще проблемы, давай, не стесняйся. Никаких проблем, кроме Зои – вопрос совершенно вбок.
– Ко мне один человек прицепился, – рассказывал, стесняясь, Андрей. – Хороший человек, писатель, детективы пишет. Узнал, что у меня психиатр знакомый, и попросил помочь. Не волнуйся, ему нужна чисто литературная консультация.
Плохо, когда не умеешь врать. Хорошо, когда врешь по телефону и собеседник не видит твоих глаз, не улавливает жесты, способные выдать тебя на невербальном уровне. Андрей придумал несуществующего писателя для того, чтобы его любопытство не показалось
– Хорошо, – согласилась женщина, – дай ему мой рабочий телефон. А что он хочет? Может, я ничего такого не знаю, я ведь узкий специалист…
Он, то бишь писатель, интересуется неким характерным феноменом. Дело в том, что человек, попадающий в ситуацию смертельной опасности, начинает испытывать удивительное ощущение, будто… Андрей кратко обрисовал свои симптомы. «Наркоз, понимаешь? Хотя на самом деле не спишь».
Психиатресса все поняла:
– Это состояние называется «дереализацией», есть такой синдром. Только причем здесь опасность? Во время опасности, насколько мне известно, обратный эффект – стресс. По-моему, твой писатель все перепутал.
Андрей уточнил: предположим, ситуация не просто опасная, а такая, из которой нет никакого выхода. Например, когда привязан к столбу и тебя сейчас расстреляют. Когда черное дуло пистолета смотрит тебе в лицо, и вселенская темнота вот-вот понесется навстречу. Понимаешь? Когда ЭТО – неизмеримо больше любых твоих усилий. Мозг облегчает человеку самое страшное, что же тут неправильного?
– Возможно, – согласилась подруга жены. – Ты так красиво рассказываешь, как будто сам все испытал.
Андрей пошел ва-банк: ствол в лицо испытал на себе друг-писатель, еще раньше, а теперь вот решил описать пережитое. Он хочет понять, в чем природа такого феномена, отделение сознания от реальности…
– Состояние «дереализации», я правильно сказал?
– Зачем ему это надо? – Невидимая собеседница очень зримо пожала плечами. – Не знаю, чем я могу ему помочь? Между прочим, у людей, привычных к опасности, ощущения должны быть совершенно другими. У солдат, у профессионалов войны…
– Само собой. – Андрей ответно пожал плечами. – Но, во-первых, он, писатель, выбрал себе в герои простого человека, а во-вторых, такая реакция все-таки имеет место, это же факт! Каков механизм? Биохимический или чисто психологический? Не может ли мозг сам себя одурманивать – например, с помощью желез внутренней секреции? Вырабатывать наркотические вещества и в кровь запускать?
– Послушай, дружок, – остановила психиатресса горячий монолог. – У меня клиенты за дверью уже нервничают. Присылай своего ненормального, что знаю – расскажу. Хотя, по-моему, ему нужен военный психиатр, а не детский. Или какой-нибудь нейрофизиолог из Института мозга…
– А ты-то сама что думаешь насчет всего этого? – возбужденно спросил Андрей, пропустив вежливый намек мимо ушей.
Что она думает? Пусть наш дружок не обижается на откровенность, но она думает о том, что ей совершенно не хочется «насчет всего этого» думать. Может, действительно некая эндокринная железка вырабатывает больше эндорфинов, чем нужно – «кстати, пусть твой приятель проконсультируется где-нибудь по поводу эндорфинов, я в этих делах слабо понимаю» – но причина также может лежать в сфере чистой психиатрии, когда мозг, грубо говоря, не справляется с поступающей информацией, отказывается вырабатывать решение, связанное с выбором того или иного действия, отстраняется от чудовищной ситуации, в результате чего и достигается феномен смертника: сознание отдельно, ситуация отдельно. Так детский психиатр полагает. А вот что думает сам Андрей, когда у него жена пропала? И зачем он позвонил Зоиной подруге – неужели чтобы выполнить просьбу своего ненормального приятеля?