Инферно Габриеля
Шрифт:
При упоминании Пола Габриель нахмурился еще сильнее:
— Если ты о вчерашней лекции, так я просто был вынужден вмешаться. Ситуация становилась неуправляемой. Я пытался защитить нас обоих. К тому же нам надо было поговорить. Джулианна, я столько дней просил тебя о разговоре, но ты с презрением отказывалась встретиться.
— Я отказывалась? С тобой как на американских горках. Только там видно, где подъем, а где спуск. А у тебя полная непредсказуемость. То ты сама нежность и забота, от которых дух захватывает. И вдруг тебя словно подменили. Скажешь такую гадость, так вдаришь, что бежать от тебя хочется, чтобы по стенке
Габриель смущенно откашлялся:
— Я прошу прощения за каждый момент, когда был груб и жесток с тобой. Я не имел права так себя вести. — (Джулия что-то пробормотала.) — Джулианна, иногда мне с тобой бывает трудно говорить. Не могу понять, о чем ты думаешь. Между прочим, когда ты сердишься, то становишься более открытой и общительной. Как сейчас.
— Я не сержусь, — фыркнула она.
— Тогда поговори со мной хотя бы чуть-чуть. — Его голос вновь стал нежным. Он даже рискнул провести пальцами по ее длинным, еще не успевшим высохнуть волосам. — Ты пахнешь ванилью, — прошептал Габриель.
— Это твой шампунь.
— Значит, ты считаешь меня властным?
— Да.
— Привычка, — вздохнул Габриель. — Когда годами живешь один, перестаешь следить за своими эмоциями. За речью. Но в дальнейшем я обязательно буду следить и за манерами, и за словами. Что касается Пола и прозвища, которым он тебя наградил… мне оно кажется оскорбительным. Кролики зачастую оканчивают свой путь у нас на тарелке. Я не хочу, чтобы тебя продолжали называть Крольчихой. Но что плохого в слове «котенок»? Мне оно казалось… безобидным и приятным.
— Особенно когда этому котенку двадцать три года и он пытается серьезно заниматься наукой.
— А как насчет того, кому тридцать три и кто видит в тебе умную, привлекательную и сексапильную женщину?
— Габриель, не насмехайся надо мной. Это жестоко, — отпарировала Джулия.
— Я бы никогда не позволил себе насмехаться над тобой… Джулианна, ну посмотри на меня. — Габриель ждал, когда же она поднимет глаза, но Джулия упорно смотрела в пол. — Хочу повторить: у меня и в мыслях не было насмехаться над тобой. Когда девушке говорят, что она умна, красива и сексапильна, в чем здесь насмешка?
Джулия поморщилась и отвернулась.
— Между прочим, «котенок» — слово из лексикона влюбленных.
Джулия покраснела, и, чтобы ее не смущать, Габриель стал раскладывать купленные деликатесы.
— Знаешь, как мне было радостно, что ты спала в моих объятиях? Я могу лишь благодарить тебя за такую ночь.
Джулия по-прежнему избегала его глаз.
— Ну пожалуйста, посмотри на меня.
Когда их глаза встретились, вид у Габриеля был встревоженный.
— Послушай, может, тебе задним числом стыдно, что ты сама пришла ко мне в постель? — (Она покачала головой.) — А мне это напомнило нашу первую ночь, которую мы провели вместе.
— Мне тоже, — прошептала она.
— Жаль, что сегодня, когда ты проснулась, меня не было рядом. Я встал рано. Ты еще крепко спала. Мне сразу вспомнился рисунок Леонардо да Винчи «Голова женщины». Видела бы ты себя! Твоя голова лежала у меня на плече. Сама безмятежность. Это было невероятно красиво. — Габриель перегнулся через барную стойку и нежно поцеловал Джулию в лоб: — Значит, спала хорошо?
— Даже очень. А зачем ты зажигал свечи в спальне?
— Ты говорила про тьму. Помнишь? Мне захотелось, чтобы ты видела репродукцию с картины
— Мне очень понравились свечи в спальне. Это ты здорово придумал. Спасибо.
Его рука застыла у нее на щеке. Синие глаза жгли так же, как и вчера.
— А знаешь, Джулианна, я хороший любовник. Во всех смыслах этого слова.
У Джулии перехватило дыхание.
— Но почему ты меня так невзлюбил… с самого начала семестра?
— Я тебя не невзлюбил. Просто накануне у меня были неприятности, и я никак не мог прогнать мысли о них. Нервничал. Твое лицо показалось мне знакомым. Я захотел получше тебя разглядеть, потому и задал вопрос. Но ты что-то усердно писала. Мне показалось, что ты просто меня игнорируешь. И тогда я сорвался. Я не привык, чтобы меня игнорировали, да еще на моем семинаре. — (Джулия слегка закусила губу.) — Знаю: меня это не оправдывает. Я лишь пытаюсь тебе объяснить. Даже когда я просто смотрю на тебя, во мне вскипают очень сильные чувства. Не знаю, откуда они появляются. А тогда мне такое состояние очень не понравилось. Я попытался загородиться презрительной насмешливостью, которая быстро превратилась в нечто саркастическое и злобное. Я тебе рассказываю все как есть. Не подумай, что пытаюсь оправдаться. — Габриель осторожно дотронулся до ее закушенной губы. — Ну что ты терзаешь губы? Они у тебя такие красивые… А за свою грубость я в тот день был очень жестоко наказан. Мне позвонил Скотт и сообщил о смерти Грейс. Он сказал, что она умерла, шепча мое имя, поскольку меня не было рядом. Он кричал, что я омрачил ей последние минуты жизни…
Джулия порывисто схватила его руку и поцеловала:
— Я тебе очень сочувствую.
Они целовались, перегнувшись через барную стойку, пока у обоих не затекли ноги.
— А я есть хочу, — первой не выдержала Джулия.
— Тебя покормить?
Джулия кивнула. От мыслей о вчерашнем кормлении ей стало жарко.
— Латте или эспрессо? — спросил Габриель, подходя к кофемашине.
— Лучше латте.
— Пока я готовлю кофе, пожалуйста, поставь цветы в воду. В столовой, на буфете, есть хрустальная ваза. Можешь поставить ирисы на место вчерашних гиацинтов. Выбор целиком за тобой.
Джулия сходила за вазой.
— Ты вчера на ночь слушал музыку. Мне понравилась.
— Классическая музыка успокаивает. Надеюсь, тебе она не помешала.
— Ничуть. А почему ты выбрал ирисы?
— Флер-де-лис, — просто ответил он, ставя перед Джулией латте в чаше, как принято в Париже. — И потом, я знаю, что фиолетовый — твой любимый цвет.
— И еще, это мой любимый цветок, — застенчиво призналась Джулия.
— Мой, между прочим, тоже. Ведь это символ Флоренции. У ирисов есть еще одно символическое значение. Специально для тебя, — подмигнул ей Габриель и стал готовить завтрак.
Естественно, Джулия покраснела. Она сразу поняла намек. В Средние века ирис называли цветком Девы Марии, символизирующим непорочность. Своим подарком Габриель воздавал должное ее чистоте. Странное поведение для мужчины, мечтающего уложить ее в постель не только для совместного сна.
«А может, он действительно считает, что вначале мы должны стать друзьями?»
Джулия унесла цветы и кофе в столовую. Там она села и, потягивая душистый напиток, стала обдумывать, какие слова скажет ему, когда у них начнется разговор.