Информация
Шрифт:
И мой мозг энергично стал развивать некоторые ее тезисы: действительно, зачем мне эта истеричка, да еще с ребенком, и какой будет моя жизнь, когда она окажется в этой квартире хозяйкой. Да я через месяц из окна выскочу…
Я нажал кнопку отбоя, а потом выключил мобильный. Поднялся, выдернул вилку из гнезда городского телефона. Лег на диван в столовой. Долго не мог (да и не пытался) уснуть, ожидая, что сейчас запищит домофон и мне придется впускать Полину, слушать продолжение истерики. Сдерживаться, ждать, когда она выдохнется, замолчит, ослабнет. И там – примирение, секс и продолжение этих американских
На работу приехал с большим опозданием, разбитый, вялый, как после недельного запоя.
Агония наших отношений продолжалась до начала сентября. Ночевок Полины у меня уже почти не случалось (не считая двух-трех приступов страсти), но встречи где-нибудь в кафе происходили регулярно и приводили в основном к скандалам. Причем я уже не отмалчивался, как раньше, а равноценно отвечал на каждое оскорбление, объяснял, что с такой психопаткой жить не собираюсь. Пусть она или излечивается, или мы навсегда друг о друге забудем… Заканчивалось это все уже откровенным ором друг на друга (даже охранники иногда встревали) и разбегом на пару недель.
Так же дружно, как совсем недавно поддерживали мое решение жениться, теперь мои приятели соглашались, что Полина мне не подходит. Тем более что в то время она стала им активно названивать, включая Руслана, с которым вовсе не была знакома, но слышала о нем от меня. Всем объясняла, какой я подонок, как я ее предал, и так далее.
Некоторое время я не мог понять, откуда у Полины номера, например, Свечина, Ивана, а потом от нее же самой, во время очередного скандала, узнал, что еще в пору нашей идиллии она забралась в мой телефон и многое из него почерпнула.
Парни, конечно, жаловались; один разговор, с Максом, хорошо запомнился – оказался более содержательным.
– Слушай, – набрал он меня среди ночи, – утихомирь свою невестушку. Три часа мне сейчас мозги промывала. У меня и без этого геморров по маковку…
– Ничем не могу помочь, – пробормотал я со сна. – К тому же ты сам виноват.
– С фига ли!?
– Ты сам меня с ней познакомил.
– И что – что я? Я ей этот номер не давал. Знаю, что она безбашенная на все четыре головы…
От такого признания я даже с дивана вскочил:
– А на хрена ж ты мне жениться на ней советовал?!
– Ну, можно подумать, если б сказал «не женись», ты бы послушал…
– Это уже мое дело – слушать или не слушать. Спасибо, земляк!
– Ладно, давай не грузиться, – устало попросил Макс. – Оба мы в дерьме-дерьмовиче… Я тебе не говорил еще? Ленка моя замуж собралась.
– Хм! – я обрадовался смене темы. – За кого?
– Да какая разница… Нашла какого-то… То есть он ее. Уговорил. Она сообщила позавчера эсэмэской. Пытаюсь дозвониться – не отвечает. На письма – тоже. На домашний звонил несколько раз – родители говорят, что дома нет… И тут еще на работе завал – на день сорваться не могу. В субботу стал работать, прикинь… Уволюсь к херам. К ней надо! Я ведь люблю…
Мне становилось все легче и легче от его нытья. Свои проблемы всегда становятся менее грузящими, когда наблюдаешь проблемы других… Я лег, натянул одеяло до подбородка, прикрыл глаза; слушал максовский монолог, будто колыбельную.
– Дождался…
И, что удивительно, Макс это свое намерение все-таки реализовал: не дожидаясь окончания срока, расторг контракт и уехал в наш родной город. Конечно, расплевавшись с теми, кто симпатизировал ему на ВГТРК. В Москву после этого ему дорога вряд ли когда-нибудь снова откроется.
Время от времени он звонил мне, жаловался на нищету (нигде не работал, что подкопил в Омске, спустил), на то, что Лена, несмотря на все его уговоры, все же вышла замуж; Макс пришел на свадьбу, устроил прямо в загсе дебош, валялся перед любимой на коленях, был сдан в милицию, штраф ему там какой-то выписали, чуть дело не завели… Жил он с матерью, питался рисом и макаронами, когда появлялись копейки, бухал в своей комнате, а потом шел уговаривать Лену бросить мужа и стать его женой… В общем, весь смысл его жизни свелся к тому, чтобы вернуть любимую.
А у меня происходило наоборот – только на месте Лены был я (правда, у меня не было в то время, так сказать, второй половины), а на месте Макса – Полина. Она долбила меня звонками каждый день. То истерила, то тихо плакала, то умоляла, то угрожала…
Это продолжалось все лето. Однажды я не выдержал и ушел в запой, который закончился новым, но, к счастью, довольно легким приступом белки. Я целые сутки слышал в ушах строчки какой-то попсовой песни: «Стоят девчонки, ноги по колено, у перехода метрополитена…» Я знал, что слова в оригинале не совсем такие, и мучительно пытался их вспомнить, – не «ноги», дескать, а что-то другое. Вдобавок мне стало явственно казаться, что моя обмороженная три года назад голень снова стала распухать и покрываться пятнами. Я тер ее мазями, пил успокоительное и слышал, слышал одни и те же фразы задорной песенки: «Стоят девчонки, ноги по колено…»
Когда белка отпустила, я традиционно навел в квартире порядок. При этом выбросил вещи, не только принадлежавшие Полине, но и побывавшие у нее в руках. Даже майку «Челси», присланную мне Лианой из Лондона, швырнул в мусоропровод – Полина ее пару раз надевала…
В общем, лето две тысячи девятого получилось тяжелое, бредовое. И, конечно, не только из-за истории с Полиной.
Агентство наше откровенно разваливалось. Зарплату стабильно задерживали, серьезных заказов не поступало, зато дисциплина крепчала и крепчала; Настоящий Полковник смотрел на нас с ненавистью, как на дармоедов. «Надо увольняться», – шелестели сотрудники.
Первой, и совсем неожиданно, соскочила тихоня Оксана. Как-то в середине июля, в конце рабочего дня, она собрала вещи в пакет и объявила:
– Прощайте, господа.
Не поняв смысла этого «прощайте», мы ответили равнодушным «пока». Я, помню, удивился одному – что сегодня она уходит раньше других.
На другое утро Оксана на работе не появилась, зато на доске приказов закрасовалась бумажка, извещающая, что она уволилась по собственному желанию. Наша местная блондинка Настя Мациевская тут же, сгорая от любопытства, стала звонить Оксане и после череды наводящих вопросов узнала, что та устроилась в «Газпром».