Информация
Шрифт:
Если уж дойдет до конкретных разборок, я готов на генетическую экспертизу. Пускай научно устанавливают отцовство.
Третья причина моего нынешнего положения вообще возникла из ничего. Опять Макса надо благодарить…
Слоняясь по нашему родному городу, он встретил девушку, с которой я дружил в девяностых. Веру.
Тогда они были знакомы едва-едва (моей подругой для Макса являлась лишь Наталья), но тут разговорились, стали вспоминать обо мне, и Макс дал ей мои имейл и номера телефонов. А потом радостно сообщил об этом мне. Дескать, нашел твою старую знакомую,
Может быть, действовал он из лучших побуждений, но не исключаю, что решил подгадить (ведь знал же, что у меня как раз завязываются отношения с «девушкой, которую я полюбил», с Ольгой).
А подгадить у Макса был повод. За несколько дней до того, как сообщить свою радостную новость, он долго выпрашивал у меня прямые контакты Димы, того моего приятеля, что владел двумя банками (я упоминал о нем в начале истории). Макс наверняка хотел занять у Димы приличную сумму денег, потом бы не отдал, и крайним оказался бы я… Поэтому номер Диминого мобильного я не дал, неубедительно наврав, что потерял… И вот Макс, скорее всего, решил отомстить, напустив на меня призрака из прошлого.
Вера написала на электронную почту: как хорошо, что мы нашлись. Куда я пропал? Как живу? В почте была ссылка на ее «Мой мир». Там я нашел галерею фотографий. Малоузнаваемое лицо полной женщины, какой-то мальчик в полосатых плавках, лысый бугаёк, обнимающий эту женщину…
Я не ответил, надеясь, что Вера больше не объявится. Но в ближайшую субботу она позвонила.
– Привет, а ты чего не отзываешься?
И эти несколько слов сказали мне о ее жизни больше, чем десяток фотографий… Муж наверняка приблатненный коммер, каких у нас в городе осталось немало, сама вроде бухгалтера, не старшего, а такого – посчитать, справку выдать (Вера окончила в середине девяностых бухгалтерские курсы)… А главное – образ жизни ведут простой, полубыдляций. Покрикивают друг на друга, смотрят «ТНТ», не читают, в выходные тупо бухают на кухне, закусывая борщом с сантиметровой пленкой жира и слушают то блатняк, то какую-нибудь ретропопсу, вроде «Я-а-блоки на снегу…».
– В смысле? – решил прикинуться я дурачком.
– Ну, я ж тебе в начале недели на имейл написала.
– А, я не заглядывал еще… Здравствуй, Вера.
– Здравствуй-здравствуй, принц моей юности, – хохотнула она совсем как тетка. – Ну, как живешь? Рассказывай…
С полчаса я вымученно с ней разговаривал, уклончиво сообщил, чем занимаюсь, о том, что был женат, но развелся, насвистел, что в Москве по-настоящему устроиться не получилось, все зыбко… Она в ответ поведала о себе и своей семье. Почти все совпало с моими предположениями.
– Сынишка растет, Сережка, – заключила Вера, – девятый год.
«Подходящее имя», – чуть было не ляпнул я и осторожно стал прощаться: дескать, дела.
– Сегодня ж суббота, – последовало удивление, – какие дела!
Я вздохнул:
– Моя работа не вписывается в схему будни-выходные. В выходные дел бывает даже больше.
– Бе-едненький… Ладно тогда. Но сильно не зарабатывайся, береги себя.
И когда я уже готов был отключиться, добавила:
– Да, я ведь через две недели у вас в столицах буду. Надеюсь, – в голосе послышалась коровья игривость, – увидимся.
– Конечно, – промямлил я. –
Сразу после этого набрал Макса и уточнил, давал ли он Вере мой адрес.
– Какой? – Кажется, он был пьян. – Почтовый?
– Улицу, дом, квартиру.
– Не помню… Вроде нет.
– И не вздумай! Слышишь? Не вздумай давать!
– Да ладно. А что?
– Просто… Запомни одно: Вере мой адрес давать нельзя.
Позже я очень хвалил себя, что предпринял кой-какие меры. Если б Верин муженек узнал, где я живу, мне бы наверняка несдобровать. (Впрочем, нет гарантии, что не узнал. Может, поселился сейчас возле моей двери и терпеливо, как умеет быдло, ждет, когда появлюсь.)
В обещанное время Вера заявилась в Москву. Не одна, а с подружкой. Цель приезда назвали: цивильно пошопиться перед Новым годом (хотя до него оставался еще почти месяц). Поселились в «Измайлово». Вера, конечно, вызвонила меня, предложила встретиться. Я помялся, а потом согласился. Все-таки это было смешно и некрасиво, не увидеться с девушкой (даже если она уже не девушка, а тетя-мотя), с которой была почти что любовь.
Я стал предлагать удобные и в меру пафосные ресторанчики в центре, но Вера перебила:
– Да приезжай сюда. Возьми шампанского, еще чего… Что нам эти рестораны.
В общем, приехал. Букет роз прикупил. Обнаружил дам в двухместном экономическом номере пьяноватыми за уставленным жратвой – колбаса, огурцы, шпроты в банке – столом. Еще был сок и ополовиненная бутылка «Журавлей».
Конечно, последовали Верины радостные крики, объятия и поцелуи в щеки. Я разглядывал ее и не мог поверить, что за десять лет можно так измениться. Из тонкой интеллигентной девочки превратиться в такое… Может, объективно, она и не была очень уж отвратительной, но по сравнению с той Верой… Конечно, среда обитания, загружаемая внутрь еда формируют облик. В каждом слове и жесте Веры виделась ее простая и грубоватая жизнь, от нее точно бы несло жареным картофаном и куриными окорочками… Подруга ее, Светлана, была почти такой же. Разве что помоложе – лет двадцать семь.
Я хлопнул шампанским, дамы взвизгнули и подставили гостиничные стаканы. Себе я плеснул каплю и тут же услышал недоуменное:
– А ты что, инвалид?
– Я за рулем…
– Это свинство, ехать на встречу с подругой юных лет и не пить.
Я согласно покивал, мол, да, свинство.
Сидели, вспоминали прошлое. И, удивительное дело, те моменты, которые в моей памяти были яркими, светлыми, озвученные теперь, нами нынешними, тут же становились бледными и бесцветными. Словно открываешь раскрашенную когда-то книжку-раскраску и видишь, как солнечный свет стирает цвета, оставляя лишь типографский контур картинок…
Посреди разговора, без какой-либо подготовки, Вера вдруг сказала подруге:
– Свет, может, сходишь погуляешь?
И та тут же поднялась, натянула сапоги, подхватила искусственную дубленку.
А потом у нас с Верой случился секс… Даже не пойму, как я повёлся, – она меня совершенно не возбуждала, вызывала скорее брезгливость, чем симпатию. Но я дал ей повалить себя на кровать, расстегнуть брюки, задрать к горлу свитер… Она некоторое время катала мой член во рту, заодно раздеваясь; я смотрел в потолок. Когда член набух, освободила от него рот и причмокнула: