Инициатор

Ворон Ольга

Смолк крик и только сдавленный стон тянулся низкой утробной нотой, глухо отражающейся от гулких стен и летящей, летящей… И давящей на тишину обряда. Только голос Владыки легко разрезал этот стон монотонной, едва различимой молитвой. Она казалась едва различимой в общем хоре, но ввинчивалась в уши, болезненно вгрызаясь в тело.

Алиса судорожно стиснула бумагу, когтями пробивая исписанный лист. Тут же одёрнулась, вздрогнула, расправила письмо на колене, нервно сглотнула, продолжая чтение:

– Освободите отца – его тело жрёт мир, его кровь пьёт!

Но он не видит, что его свобода и сила дадут больше. Освободите отца, потому что тот, кто любит мир и отдаёт ему себя на растерзание – достоит свободы! Освободите потому, что жрецы, поймавшие своё божество в тиски и пытающие болью всего мира, достойны быть тюремщиками только своему бесчестью! Освободите потому, что он ваш отец… Освободите – и мир изменится.

Марк замолчал, словно иссяк запас воздуха.

Наставник Борислав кивнул на внимательный взгляд Владыки и обернулся – почтительно склонившийся храмовник держал на вытянутых руках топор. Длинное изогнутое топорище и остроносое лезвие делали его похожим на древнее оружие. Наставник с поклоном принял топор и повернулся к йаху. Застыл в ожидании знака владыки.

Кровь в теле Алисы клокотала, но, сдерживаясь, она лишь ускорила чтение:

– Я знаю, чего вам хочется сейчас более всего. Гарантий. Гарантий, что мир изменится к лучшему, что кончатся дни тьмы, и свобода Отца принесёт всем радость. Я не дам вам таких гарантий. За моей душой лишь вера и тексты забытых книг. Но всё, что есть этот мир – вера. Всё, что ведёт тех и иных – вера. Безоговорочная вера и однажды сделанный выбор. Я когда-то сделал свой. Теперь ваша очередь.

И боясь собственных слёз, Алиса отвернулась от иллюминатора. Но, даже не смотря, почувствовала боль, которую не знала раньше. По телу побежали волны холода, сводящие мышцы и наполняющие их здравой злой силой, когда отец Борислав рубанул топором по неподвижно смотрящему в потолок, в закопчённые лампы, йаху.

По лицу девушки потекли слёзы. А в глазах затанцевали зрачки, вытягиваясь.

Даниил резко обернулся – плечи сводило, посмотрел исподлобья:

– Всё?

– Нет, - Алиса облизала губы, боясь поднять взгляд. – Ещё подпись…

– Ну?

Она выдохнула, закрывая глаза:

– Во имя Отца, и Сына, и Женщины…

– Во имя, - «братья йахаса» согласно тронули меж бровей.

А в иллюминаторе лампы медленно гас негасимый огнь.

Даниил вскочил на ноги, огляделся – на всей тайной комнате свет тускнел, истончался, исчезая за сизыми круглыми окнами.

– Марк умер, - встал на ноги проводник. Второй присоединился, держась за грудину и смотря снизу вверх: – Теперь вы – старшие «детей йахаса».

Стиснув зубы, Даниил склонился над иллюминатором.

Внизу инквизиторы позаботились об освещении – несколько мощных фонарей били в перехлёст по станции, делая её похожей на тщательно охраняемую зону. Части йаха грузили на тележку, собираясь вывести со станции дрезиной. С ней отправлялся десяток храмовников, и отец Борислав давал последние наставления уходящим. Его одежда влажно блестела

в полумгле, а ладонь иногда вздрагивала от переутомления и раны, вызывая у наставника недовольную гримасу.

Владыка, стоящий у окровавленного креста, тяжело опершись на посох и прижавшись лбом к кресту на набалдашнике, закрыв глаза, шевелил губами. Три храмовника ждали его соизволения уходить, но отец Сергий не торопился, погружённый в молитву.

Отправив группу, Командор Борислав осмелился потревожить покой митрополита.

– Владыка?

Отец Сергий открыл уставшие глаза.

– Пожалуйста, - склонился командор.

Владыка словно очнулся – огляделся, вдохнул и, тяжело передвигая посох, двинулся к лестнице. Телохранители сопровождали, отслеживая каждый шаг, но боясь предложить помощь слишком рано.

Командор Борислав раздавал распоряжения, указывая молчаливым людям в чёрном, а потом, оглядевшись в последний раз, и сам двинулся на выход.

У самой лестницы он замедлился. Шаг, другой. Остановился. И медленно обернулся. Мгновение. Раз. Два. И поднял взгляд на закопчённые лампы под потолком.

Даниил не стал отодвигаться. Командор не мог его видеть.

И их взгляды пересеклись.

Командор Борислав взялся за ворот, словно он душил его и, не отрывая взгляда от окна, покрутил головой, ослабляя воротник. И, резко отвернувшись, ушёл.

…

Глава 53 Путь.

Уходили быстро. Туннелями, шахтами, коридорами брошенной подземки и сети канализации. Вдыхали запах гнили и испражнений, протаскивая за собой проводников, жмурящихся на острые запахи и затыкающих лица рубашками.

Вываливший из очередной шахты в довольно цивильный коридор забытых подвалов, остановились – йахи тяжело дышали, прочищая лёгкие, а люди скривились у стены, освобождая желудки.

– Держишься молодцом, - откашлявшись, сплюнул Даниил коричневый ошмёток.

Алиса механически запустила ладони в волосы – пригладить рыжий всполох, но тут же бессильно опустила руки. Привести себя в порядок в условиях безостановочного бега было невозможно, да и Даниил на неё не смотрел. Он разглядывал дорогу вперёд, чутко прислушиваясь к шорохам на поверхности, к которой уже почти приблизились. Ноздри его трепетали, а глаза прищуривались, разглядывая что-то невидимое за серыми бетонными стенами.

«Братья йахаса» явно замешкались.

– Ну? – Даниил нахмурился.

Один из «братьев» лежал на земле, ещё приваливаясь к стене, но уже опрокинув подбородок на грудь. Он упал бы, если бы не товарищ, прижимающий его плечи к стене. Губы его шевелились, едва слышно повторяя:

– Сашка, Сашка… Держись…

Алиса подскочила первая. Присела на корточки, тронула за плечо склонившегося.

«Брат» обернулся к ней тяжело – опалённая кожа болезненно стягивала лицо в гримасу:

– Он умирает, йахаса…

Даниил присел с другой стороны. Оглядел умирающего, хмуро констатировал: