Инкогнито грешницы, или Небесное правосудие
Шрифт:
Но для этого нужен, опять же, Ворон. С его помощью Марина надеялась в короткий срок открыть здесь небольшую фирму – якобы филиал крупного зарубежного банка – при помощи которой можно оформлять счета в этом самом банке. Коваль сама учила племянника не доверять банкам российским, а хранить деньги в заграничных. Наведя справки о благосостоянии Николая, Марина поняла, что в настоящий момент он предпочитает не связываться вообще ни с кем, а держит наличные, очевидно, в валюте и просто в доме – никаких счетов ни на его имя, ни на имя его жены она не обнаружила. А деньги у него водятся, это Коваль тоже выяснила. На имя Веры Коваль, жены Николая, оказалась зарегистрирована
Но все это будет потом, после праздников, а пока Марина должна обдумать, как все обставить, как объяснить Ворону, сколько пообещать ему за суету и помощь – потому что любая услуга, по ее мнению, должна быть оплачена. Еще нужно подумать, где обустроить офис, найти пару сотрудников – для отвода глаз, хотя тут можно слишком не утруждаться и попросить у Виолы и Ворона по паре охранников, способных сыграть роль офисных клерков. Нужен был охранник лично для себя – чем черт не шутит. Словом, забот хватит. А уж потом нужно будет решить, как именно заманить племянника в ловушку, хотя вот это как раз, при условии грамотного использования Интернета, – штука совсем простая.
Предвкушая будущие дела, Марина зажмурилась и сладко потянулась – наконец-то она в своей стихии. Обдумывание всяческих схем «развода» всегда доставляло ей удовольствие, особенно если это не требовало крови и резни, а шло исключительно «от мозгового вещества». Человеческая жадность – очень благодатная почва для афер любого порядка, уж кому, как не ей, знать об этом. Еще покойный старикан Мастиф учил ее никогда не откусывать даже самый лакомый кусок больше, чем способна прожевать, и Марина всегда именно так и поступала, насмешливо наблюдая за тем, как ее менее осторожные собратья хватаются за голову после «развода».
– Осторожность и умеренность – так, кажется, говаривал мой старичок-наставничек, – ухмыльнулась она, вспомнив Мастифа и его науку.
Она часто вспоминала этого человека, в свое время затянувшего ее в свои криминальные сети. Именно с его подачи все в ее жизни пошло так, как пошло. Марина сейчас уже не могла сказать, жалеет ли о прошлом. Да, было много страшного, много боли и горя – но ведь была и любовь, такая любовь, которую далеко не всем доводится испытать. Если бы не Мастиф, то и Егора не было бы в ее жизни, и Хохла тоже. Как не было бы Олега Черепа, научившего Марину любить японскую культуру и чтить самурайский кодекс, подсказавшего, как правильно повести дело, чтобы свалить Мастифа и оказаться на его месте без потерь для себя.
«Я сто лет не была на могиле Черепа», – вдруг подумала Коваль, подвигая к себе чашку и дотягиваясь до вскипевшего чайника.
Никакой могилы у сожженного заживо Олега не было, но Марина привыкла считать таковой могилу спецназовца Волошина – еще одного человека из «той» ее жизни.
– Да, надо будет съездить, – пробормотала она вслух, наливая в чашку кипяток.
«Нет ничего приятнее страха на чужом лице. Ничего более возбуждающего, чем чужой ужас и беспомощность. Господи, как же это заводит… Видеть, как расширяются глаза, как дрожат губы, белеет
Он с наслаждением вытянулся в полной пены ванне и отхлебнул виски из бокала. Кубики льда печально звякнули, столкнувшись друг с другом, и он снова улыбнулся своим мыслям. Месть – это такое острое наслаждение, оказывается…
Ветка проснулась, чувствуя себя совершенно разбитой и уставшей. Сына в комнате не было – значит, либо Саня, либо Карина, няня, уже увели его вниз, накормили завтраком. Часы на стене показывали десять утра, и Ветка удивилась, что проспала так мало. Нужно было подниматься, идти к ребенку и хотя бы телевизор с ним вместе посмотреть – мать, называется. Но сил не было. Вчерашняя пуля произвела на нее такое впечатление, что Ветка, считавшая себя повидавшей в жизни немало всякого, с опаской смотрела на зашторенное окно детской. Закралась трусливая мыслишка о бронированных стеклах или вообще о пуленепробиваемых жалюзи, но Виола отогнала ее: «Совсем ты спятила, дорогуша! Еще в бункер Гришкин упакуйся! Самое-то ужасное, что тот, кому надо, и там достанет!»
Она заставила себя встать, принять душ и спуститься вниз, где в гостиной обнаружились Алеша с Саней в компании Карины и Бармалея. Они, не замечая ничего вокруг, играли в лото, рассевшись на мягком ковре. Алеша вынимал из мешочка бочонки с цифрами и громко их называл, а остальные искали их в своих карточках.
– Ты, дядя Саша, обманываешь! – вопил Алеша, замечая, как Бармалей потихоньку закрывает совершенно другую цифру.
– Ой, а я попутал… – старательно моргал глазами Бармалей, довольный тем, что мальчик хохочет. Звероподобный телохранитель Беса с годами сделался мягче и много времени проводил с Алешей, играя с ним, гуляя и заменяя, когда нужно, Карину.
– Мама! – закричал Алеша, заметив Веткино присутствие. – Будешь с нами играть?
– Буду, малыш, но попозже, – она наклонилась, чтобы поцеловать его в макушку. – Ты ведь уже позавтракал, да?
– Да, мы с дядей Сашей-маленьким кушали гренки с сыром и какао, – ткнув пальцем в сторону Сани, отрапортовал Алеша. – А потом приехал дядя Саша-большой, а Карина сказала, что надо заняться чем-то.
– Ну, и отлично, – думая о своем, пробормотала Ветка. – Я пойду позавтракаю и кофе попью, а потом приду, и продолжим все вместе.
Она направилась в кухню, и Саня тут же присоединился, налил кофе, аккуратно выложил на тарелку гренки, подвинул вазочку с абрикосовым джемом и сел напротив. Виола рассеянно вынула сигарку и зажигалку, закурила, выпустила дым и пробормотала:
– Даже не позвонит…
– Вы о ком?
– А? – встрепенулась она, поняв, что сидит не одна и говорит вслух. – Так, ни о ком…
– Как вы спали, Виола Викторовна?
– По мне не видно? – буркнула она, имея в виду темные круги и мешки под глазами. – Ты вот скажи – как мне теперь дальше жить? Я же из дома выйти побоюсь, у меня ощущение, что за мной наблюдают постоянно!
Сказав это, Ветка вдруг побледнела. Перед глазами четко встала картина – заброшенный коттедж наискосок от их дома, а на чердаке – спальный мешок, термос, бинокль. Легла грудью на стол, схватила оторопевшего от неожиданности Саню за руку и зашептала:
– Саня, возьми кого-нибудь из ребят и проверь коттедж, тот, что заброшенный стоит! Там… там, на чердаке… и стреляли оттуда!
Телохранитель был наслышан о способностях хозяйки, ребята из охраны просветили его, но чтобы видеть воочию – нет, не приходилось. Однако что-то в голосе Виолы его насторожило и заставило подняться.