Инкогнито грешницы, или Небесное правосудие

Крамер Марина

Уложив Алешу и проверив, чтобы окно в комнате было закрыто, Ветка спустилась в гостиную и там застала Саню в компании вернувшегося Бармалея.

– Ну, что? Встретил? – сразу кинулась она с расспросами, и Бармалей, как-то натянуто улыбаясь, кивнул. – Ты что?

– Да это… ну, короче… я так и не понял, – выдавил питекантропообразный Бармалей, переминаясь с ноги на ногу. – Кто это был-то?

– А-а, – протянула Ветка, вспомнив, что новую внешность Марины Бармалей не имел чести видеть. – Подруга моя, очень старая подруга… школьная…

Тут она немного замялась,

потому что не сразу смогла вспомнить имя, которое ей называла Марина. «Черт тебя подери, Коваль, с твоими многочисленными паспортами! – раздраженно подумала она и вспомнила – Ксения. – Да, точно – Ксения Ольшевская. Фу-ух…»

– Мы с Ксюшкой в одном доме жили, – закончила Ветка, наивно хлопая ресницами.

– А-а, – протянул Бармалей. – Интересная ба… женщина, – тут же поправился он, недобро глянув на фыркнувшего от смеха Саню.

– Смотри, Бармалей, аккуратнее – она женщина строгих правил, – лицемерно добавила Веточка, уже прикинув, как, возможно, они проведут с Мариной пару упоительных ночей.

Втроем они закончили наряжать елку, проверили, как работает гирлянда, и Бармалей откланялся – начинался его трехдневный по случаю праздника выходной.

Встречать Новый год Ветке предстояло в компании Сани и Алеши – если тот проснется. Но она не смогла удержаться, незаметно ускользнула в ванную и, включив воду, набрала номер Марины. Когда в трубке раздался знакомый чуть хрипловатый голос Коваль, Ветка почувствовала, как сладко заныло в груди:

– Алло.

– Это я… – выдохнула ведьма, прикрыв глаза.

– А то я не догадалась! – насмешливо отозвалась Марина. – Чего тебе?

– Я поздороваться хотела. Как ты?

– В порядке. Все?

– Ты точно не передумаешь? Может быть, приедешь все-таки? – попробовала еще раз Ветка, не понимая странного настроения подруги.

– Я не хочу вам испортить праздник, Ветуля, – чуть мягче отозвалась та. – Ты ведь знаешь, я не люблю Новый год, и, раз уж выдалась возможность его не отмечать, то я ее непременно использую. Встретимся послезавтра, хорошо?

– А завтра, что ты будешь делать?

– Спать, – отрезала Марина. – Я сейчас сим-карту поменяю и тебе номер пришлю. На этот больше не звони. Счастливого празднования, Ветка.

– Н-да, спасибо… – проговорила Виола в замолчавшую трубку.

Коваль растянулась на кровати в большой спальне съемной квартиры в самом центре города и сменила сим-карту в телефоне. «Нужно будет позвонить Женьке и Грегу».

Мысли о муже и сыне не добавили оптимизма и хорошего настроения. Марина чувствовала свою вину за то, что бросила их вдвоем, снова поставила свое личное «хочу» выше. Конечно, Хохол не удивился – но сын… Мальчик попрощался с ней довольно холодно, хотя и выслушал перед этим объяснения о необходимости лечиться. Он уже не был наивным ребенком и прекрасно понимал: лечиться в новогодние праздники – это как-то странно.

– Ничего, закончу здесь, поеду к ним на Кипр… – Марина перевернулась на живот, щелкнула пультом телевизора – безмолвие в квартире почему-то вдруг стало непереносимым.

Шел концерт, но Марина не слышала слов песен –

ей вообще было безразлично, что происходит на экране, главным было растворить тишину пустой огромной квартиры.

Пока все шло отлично – Сашка Бармалей, встретивший ее в аэропорту, не узнал и даже не напрягся по поводу каких-то знакомых интонаций в голосе. Это было хорошо – с Бармалеем Марина была знакома довольно долго, он состоял при Бесе с того самого момента, как Гришка переехал сюда, а потому Коваль знал в лицо прекрасно. Следовательно, операции не прошли зря. Теперь нужно было определиться, что делать и как помочь Ветке выпутаться, а для этого необходимо хотя бы приблизительно понимать, кто пошел на Беса войной. И вот это было проблемой – Марина совершенно не представляла, как обстоят дела в городе и регионе, кто нынче правит балом и каковы вообще тенденции. Но за этим можно спокойно обратиться к Ворону – вряд ли Мишка, наверняка заинтересованный в поимке стрелка, откажет ей в помощи.

– Ладно, не буду портить праздник, дотерплю до завтра, – пробормотала Марина и набрала номер Хохла.

Тот долго не отвечал, и Коваль начала беспокоиться. Но Женька все же взял трубку.

– Хелло, – буркнул он с чудовищным акцентом, и тут до Марины дошло – номер незнакомый, российский, Хохол просто не мог решить, отвечать или нет.

– Джек, это я.

– Добралась? – и ни приветствия, ни теплоты в голосе.

– Да, все в порядке. Бармалей встретил. Представляешь, не узнал.

– Немудрено, – буркнул Хохол.

– Женя…

– Не говори ничего. Не хочу.

– Женя, зачем ты…

– Я просто увидел, насколько мало для тебя в жизни значу. Ты всегда находишь кого-то важнее меня, дороже. И с легкостью меня задвигаешь, – с горечью проговорил он, и Марина почувствовала, как вспыхнуло все лицо. – Ты, наверное, имеешь право – кто я такой? Не будь меня, ты могла бы устроить свою жизнь как-то иначе после гибели Малыша. Но я был – и ты считала себя должной.

– Прекрати! – перебила она. – Это неправда, и ты не хуже меня это знаешь!

– Нет, дай уж я скажу. Я прилип к тебе, прирос, и ты просто привыкла, что я есть. И думала, что вроде как это нормально. А надо было выгнать меня – и…

– И что?! – снова перебила Марина, разозленная и обиженная его словами. – Я тебя люблю! И тогда любила – как ты можешь?! Разве ты забыл, сколько всего произошло? Да мы бы сдохли поодиночке – и я, и ты!

– Ты бы выжила, – буркнул Хохол.

– Да не выжила бы я! И хватит уже! Неужели ты не понимаешь, что никто не был в тот момент нужен мне так, как ты?

– В тот – да, никто. А потом?

– Женька! Ну, Женька, я тебя прошу – прекрати это! – взмолилась Марина, садясь на постели и нашаривая сигареты. – Ты к чему завел разговор? Хочешь уйти? Ну, так я не сумею удержать… как бы ни силилась – не сумею…

– Ладно, не плачь. Зря я это все… прости.

– Ты… ты не любишь меня больше? – вдруг севшим от волнения голосом проговорила Марина, понимая, что если он сейчас скажет «нет, не люблю» – она упадет замертво, и это не красивая фраза, а суровая действительность.