Инкуб, или Демон вожделения
Шрифт:
Тим потрогал пергамент переплета. Он был холодным и гладким.
– Человеческая кожа, – сказала Агата, – по крайней мере так заявляла твоя мать.
Тим отдернул руку, словно обжегся.
– Кожа женщины, – добавила тетка, – казненной за колдовство в Европе в средние века. Эта кожа с ее спины и живота, аккуратно снятая, пока она еще была жива. Для палача это было верхом наслаждения. Твоя мать говорила, что колдуний было шестеро. Одну за другой их ломали на дыбе, чтобы заставить сознаться, и они сознавались. Лучше бы они умерли молча. Признания несчастных обрекали их на еще более мучительную
– Ты что-то сказала, как это… о Богах зари? – прервал ее Тим.
– Так их называла твоя мать. Существа старше человеческого рода. Дарвинисты, конечно, насмехаются над подобными утверждениями. Но эти еретики вообще насмехаются над многим. Твоя мать знала стихотворение в переводе с древнего языка.
Агата закрыла глаза, пытаясь вспомнить слова, и медленно нараспев начала декламировать:
Они были грешны, темны, холодны,Боги, управлявшие зарей,Когда Человек был юн, а они были стары,Они и их проклятое отродье…Она открыла глаза:
– Это есть где-то в книге, в оригинале.
Тим преодолел свой страх к пергаменту из человеческой кожи и поднял массивный том. Он открыл его наугад, обнаружив несколько мест, где листы были грубо вырваны. Остаюсь лишь корешки. Эти странные пропуски он тоже помнил с детских лет.
– Это сделал твой отец, – произнесла Агата. – Он говорил, что там были вещи, которые не должен видеть человеческий глаз.
– Если он так считал, – спросил Тим, – почему он вообще не сжег эту книгу?
– Сжег ее? – повторила Агата. И она сухо фыркнула. – Неужели ты думаешь, что он не пытался? – Она дотронулась до пергамента. – Кожа ведьм была отдана их семьям, как напоминание и предупреждение. А инквизиторы сделали новые переплеты для копий этой проклятой книги, которая была старинной уже тогда. Шесть копий, каждая в переплете из кожи ведьм. Их обвинили ложно, утверждала твоя мать. Но если бы они не были ведьмами – зачем хранить в семьях эти злые книги? Видишь дырку над буквой «i» в заглавии?
Тим потрогал ее пальцем.
– Говорят, что они есть на всех книгах. Дырки – пупки ведьм.
Он мгновенно отнял палец. Несмотря ни на что, Тим почувствовал, что все эти ужасы загипнотизировали его.
– Это имеет какое-нибудь отношение к пулям? – спросил он.
– Ты, как мне помнится, не очень-то успевал по-латыни, – съязвила Агата. – Придется мне перевести тебе несколько строк. Подай книгу.
Он положил перед ней тяжелый том. Агата перевернула страницы, а потом прочла вслух: «И никакое оружие не победит Богов зари. Ударь их топором или куском бронзы – их тело поглотит эти орудия. Порази их мечом или железом – их тело разрушит лезвие…»
– Если бронзу и железо, – посмотрела она на него, – то почему бы не свинец?
– Так вот оно что? – Тим горько усмехнулся. – Следствие продолжается? Я человек, в которого стреляла Лора Кинсайд, но мое тело «поглотило» пули? Они просто рассосались во мне? Давай, позови шерифа обратно, тетя Агата, и ты сможешь в его присутствии предъявить мне обвинение. Вот уж я посмеюсь, когда они отправят тебя в психушку, где тебе, впрочем, самое подходящее место!
– Обвинить тебя? – сказала Агата. – Никогда! В твоих жилах течет кровь Галэнов. Разбавленная, но все же кровь Галэнов. Этот клан своих не предает. Я просто хочу, чтобы ты понял себя и научился контролировать свои поступки. Если сумеешь – это пойдет тебе во благо, послужит твоей собственной безопасности и поможет сохранить доброе имя Галэнов. Да, да и для этой цели тоже. Несмотря ни на что, ты сын моего брата и я люблю тебя…
– Любишь? – поразился Тим, это слово слетело с его губ как ругательство. – Ты никогда не любила ни меня, ни кого-нибудь другого. Ты вся состоишь из ненависти. Если ты что-нибудь и любишь, так это смерть и пытку. Жаль, что ты не видела своего лица, когда рассказывала о мучениях этих колдуний. Твое лицо стало почти живым.
– Тимоти, я знаю, что ты считаешь меня сумасшедшей старухой, но…
– Да, считаю, – подтвердил он, – сумасшедшей, злобной и вредной. Но я хочу оказать нам обоим услугу – сейчас же избавиться от этой суеверной ерунды…
Выхватив книгу из ее рук, он швырнул ее в пламя камина.
– Нет! – закричала она в ужасе.
Но прежде чем Агата успела протянуть руку, чтобы выхватить книгу из огня, та, как бы сама по себе, выпала из камина и невредимая оказалась на ковре. Тим поднял ее и уже собирался повторить попытку, но Агата схватила его за руку.
– Это бесполезно, – сказала она, – твой отец не раз делал то же самое. Земной огонь не может сжечь грешные слова.
– Ну это мы еще посмотрим, – заявил Тим, стряхивая ее руку.
– Пожалуйста, Тимоти! – она чуть не плакала. – Умоляю тебя. Ты обидишь ИХ. ОНИ нанесут ответный удар! – Она обмякла и показала на пол. – Слишком поздно – ОНИ не задержались с ответом…
Из камина прямо на пол выскочила искра – яркая капелька огня. За ней последовала вторая и шипящая третья. Сухие нити ковра легко занялись. Тим попытался затоптать пламя, но тщетно.
– Принеси воды. Быстро! – распорядился он.
– Бессмысленно, – пояснила Агата. – Вода бессильна. Ты должен принести ИМ жертву.
Быстрым движением она схватила фамильный кинжал с журнального столика и полоснула им по обнаженной руке Тима. Он заорал от бешенства и боли, кровь потекла по руке и осталась на лезвии. Агата воткнула окровавленное лезвие в пол, прямо в центр пока маленького, но быстро разрастающегося очага огня. Нож встал прямо, глубоко войдя в пол. Пламя исчезло, оставив после себя только струйки дыма:
Тим схватился за пораненную руку.
– На кой черт ты сделала это? – закричал он.
– Только кровь одного из НИХ может погасить грешный огонь.