Инкуб, или Демон вожделения
Шрифт:
– Как я и говорил, она просто шепнула мне, что на минутку спустится в туалет и сразу же вернется. Но ее не было долго. Я начал беспокоиться, подумал, может, ей стало плохо. Вышел сюда в фойе, попросил Мэри Лу спуститься в дамский туалет и посмотреть, что там стряслось.
Хэнк Валден повернулся к Мэри Лу.
– Там было совсем темно, – заикаясь и всхлипывая, заговорила она, – когда я туда спустилась. – Но я знала, что выключатель прямо за дверью, так что я сразу зажгла свет. И потом… я увидела ее…
– Успокойся, детка, – сказал Док Дженкинс. Через секунду Мэри Лу продолжила: – Только ее ноги, это все, что
Она разразилась плачем.
– Клем, отвези ее домой на патрульной машине, – приказал Хэнк, – затем отправляйся к себе. Меня кто-нибудь подбросит.
Клем вывел плачущую Мэри Лу из кинотеатра. Теперь заговорил большой и толстый Джо Прескотт – владелец «Парадиза» и правящий мэр Галэна. Он явно был оригиналом, а Чарльз – молодой копией с него. У старшего тоже когда-то были ярко-рыжие волосы, ныне уже поблекшие и поредевшие.
– Как только снизу с криком выскочила Мэри Лу, – сказал он, – туда спустились мы с Чарли. Все было так, как она рассказала. Всюду кровь. Кабина заперта изнутри. Я залез и поглядел через перегородку. Это было… как на бойне. Я понял, что она наверняка мертва. Ничего не стал трогать и сразу же позвонил тебе, Хэнк. К тому времени закончился последний сеанс и люди стали выходить из зала. Я никого не пустил в женский туалет. Некоторые дамы усмотрели в этом ущемление их законных прав, но я объяснил, что прорвало трубу. О Боже! Хэнк, что ты будешь делать со всем этим ужасом? Люди начинают уже брать меня за горло. И надо же было мне, старому идиоту, попасть в мэры именно в этом году! Теперь такое дело, что мне, в свою очередь, придется брать за горло тебя.
Пока Джо и Хэнк препирались, Джулиан повернулся к Доку Дженкинсу:
– Это было также… как и с остальными?
– На первый взгляд да, – ответил Док. – Но точно смогу утверждать только после детального осмотра. Я сейчас еду в больницу.
– Я с вами, – попросил Джулиан.
– Кто-нибудь уже сообщил ее семье? – поинтересовался Док Дженкинс у Валдена.
– Увы, – ответил Хэнк. – Это, как всегда, доверяют только мне. Может, на этот раз найдется храбрец и освободит меня от столь заманчивой обязанности?
Ответила Лора:
– Я скажу Бену и Элен.
– Спасибо! Это большая помощь для меня и я о ней не забуду, – поблагодарил Хэнк. – К тому же у тебя лучше получится. Как только они увидят меня в такое время, сразу поймут – пришла беда. Док, я с вами в больницу.
В это время Тим подходил к дому. Ни одно окно не светилось – постаралась бережливая тетушка. Он чувствовал себя невероятно усталым, когда поднимался по дорожке в гору к двери дома. Пережитый во сне ужас (а был ли это сон) накладывался на противоречивые и неутешительные теории, выдвинутые Джулианом Траском.
Тим отпер дверь и вошел в дом. Надо бы было зажечь свет, но он не стал делать этого. За годы, проведенные в этом затхлом жилище, он знал каждый угол и свободно мог ориентироваться в темноте.
В гостиной, проходя мимо старого столика, он протянул руку, чтобы потрогать старую книгу. Она все еще была там, и ее переплет из человеческой кожи по-прежнему вызывал у него содрогание.
В темноте он проследовал дальше к лестнице.
С трудом поднимая на ступеньки ставшие свинцовыми ноги, он миновал галерею портретов уже умерших
С каждым шагом Тим слышал как бы усиливающийся голос Джулиана, произносящий обличительные пункты один за другим:
Первое: сон может быть генетическим воспоминанием о реальном событии.
Второе: женщина из сна могла вступить в половую связь с выходцем из дочеловеческой эпохи.
Третье: ты можешь быть потомком этого союза.
Четвертое: ты можешь в силу этого обладать парачеловеческими возможностями и силами.
Пятое: ты мог напасть на Гвен, Мэлани и Лору.
Старые лестничные доски скрипели от каждого его шага. Казалось, они ритмично декламировали: огонь, вода, земли, воздух. Повторяли вновь и вновь, пока он брел по лестнице: огонь, вода, земля, воздух!
Наконец он поднялся на второй этаж. Подошел к спальне тети. Дверь была закрыта. Он толкнул ее. Заперто. Может, она тоже боялась подвергнуться насилию? А может, думала, что на это способен Тим?
Он сардонически улыбнулся. В оправдание насильника, если судить по его последним жертвам, можно сказать определенно одно – вкус у него был хороший. Он предпочитал молодых и красивых женщин. Тим добрался до своей комнаты.
Здесь было не так темно. Лунный свет будто покрыл инеем знакомые предметы. Тим подошел к туалетному столику. Веки его отяжелели от усталости. Автоматически он выгреб содержимое своих карманов: ключи, монеты, бумажник и положил все это туда, куда по привычке всегда выкладывал, – подле щетки и расчески.
Зевая, он снял рубашку, одновременно сбросил туфли. За ними последовали джинсы. Он швырнул их на стул, но промахнулся. Они бесформенной кучкой приземлились на пол. «Ну и черт с ними», – сонно пробормотал Тим. Затем с предвкушением блаженства повернулся к кровати.
То, что он увидел, заставило его закричать и отпрыгнуть к стене. Он задел портрет матери. Рамка упала, зазвенело разбитое стекло.
22
Его кровать исчезла. На ее месте теперь стояла та средневековая машина для пыток, которую он видел во сне, – дыба. И растянутая на ней со спутанными рыжими волосами, сжатыми зубами, нагая, вся покрытая потом от ужаса и боли на дыбе была женщина из его сна. Ее глаза, расширенные от боли, мерцали в лунном свете, и взгляд их обжигал Тима.
– Помоги мне… – умоляла она.
Тим взвыл от ужаса, спина приросла к стене, тело омертвело.
– Помоги мне… – опять взмолилась она.
Он закрыл глаза и с воплем сполз по стене вниз и, теряя сознание, упал на пол, прямо на хрупкие кусочки стекла.
– Тимоти! – раздался голос тети.
Она включила свет в его спальне и стояла в дверях в ночной рубашке.
– Что случилось? – спросила она. – Ты весь в крови!
Он сидел среди разбитого стекла, в нижнем белье. Его колени и икры были порезаны острыми осколками. Глаз он не открывал.