Инкуб
Шрифт:
– Закатился куда-нибудь под стол, – махнул руками Смагин. – У меня ножи вообще не задерживаются. Вроде только что был, смотришь, его уже нет. Гости, что ли, их воруют.
– Приснилось тебе это, Анатолий, – мягко укорил хозяина Завадский. – Что и немудрено. Ты слишком мало спал в последние дни и слишком много пил. В таком состоянии тебе черт знает что могло привидеться. Давай-ка сейчас выпьем чайку и успокоимся. Сны, брат, это не самое страшное, что случается в жизни.
Чай заваривал Смагин, большой специалист в этом деле, по его собственным заверениям. Завадский, сидя в гостиной, просматривал журнал, искоса поглядывая на хозяина. Верещагин, кажется, успокоился. Во
– Забыл тебе сказать, Ирина Дятлова встречалась с Марией. Так вот инквизиторша, тоже баба с придурью, тем не менее, считает, что инкуба можно извести.
– Он не дастся, Аркадий! – встрепенулся Верещагин. – Ты слишком рискуешь.
– А хоть бы и так, – зло отшвырнул журнал в сторону Завадский. – Этот мальчик зажился на свете. Пора с ним кончать. Есть у меня на примете десятка полтора волкодавов, которые этого щенка на куски порвут. Правда, им придется заплатить. Пятьсот тысяч моих, пятьсот тысяч твоих. Причем наличными.
Верещагин был скуповат, эту черту Аркадий за ним примечал и раньше, но очень надеялся, что сегодняшняя встряска пошла ему на пользу, и он не станет экономить на собственном здоровье. Расчет Завадского оказался точен. Анатолий Викторович, совсем уже было впавший в маразм, встрепенулся и вновь обрел хватку делового человека.
– А не много ли за щенка?
– Здоровье дороже, Анатолий, – обиделся финансист. – Ты думаешь, я сделан из стали? Нет, дорогой, – из плоти и крови. Я тоже боюсь. Мне сняться кошмары по ночам. Я уже потерял две трети своего состояния, а скоро потеряю все. Не бойся, расходы нам возместят.
– Кто?
– Кобяковы, – усмехнулся Завадский. – В благодарность за то, что мы вырвем их из рук демона.
– Эдик скорее удавится, чем отдаст свою долю в бизнесе!
– Это мы его удавим, Анатолий. Сразу же, как только инкуб откинет копыта. Вице-губернатор, понимаешь. Сексуальный маньяк, устраивающий оргии в своем доме. Свидетелей у нас найдется с избытком. А будет артачиться, мы ему такой процесс показательный организуем, что чертям тошно станет. Боря Смагин собрал необходимый материал. В прокуратуре уже потирают руки в предвкушении облавы. Вся областная администрация на нашей стороне. Кому он нужен этот зятек, да еще на такой высокой должности, мы его по уши в землю вобьем.
– А что мешает нам сделать это сейчас? – нахмурился Верещагин.
– Я не хочу рисковать, Анатолий. Мы ведь тоже не святы. Пока жив инкуб с его миллионами, нам с тобой высовываться слишком опасно. Не забывай, сам Ильин поддался обаянию нашего знакомого. Грубо говоря, губернатор взял на лапу. И взял не только он один. Скандала они не допустят.
– Хорошо. Я тут приготовил кое-что для себя, но раз такое дело, скупиться не буду, – мрачно кивнул Верещагин и, обернувшись к детективу, попросил: – Боря, не сочти за труд. В мастерской в сейфе лежит чемодан с деньгами, принеси его сюда. Вот шифр.
– Предусмотрительный ты человек, Анатолий, – усмехнулся Завадский. – Впрочем, я тебя не сужу. Все мы под Богом ходим.
Смагин обернулся за пять минут. Аркадий Савельевич лично пересчитал пачки зеленых купюр и выдал Верещагину расписку.
– Деньги любят счет, Анатолий. Если инкуб останется жив, ты получишь свою долю обратно.
– От этих ребят живым еще никто не уходил, – усмехнулся Борис, присаживаясь к столу. – Давайте выпьем за успех, господа. Чаю! В определенных случаях этот божественный напиток полезней водки. Нам бы только заманить мальчишку в определенное место, а уж там профессионалы сделают из него котлету.
– Мы переночуем у тебя, ты не возражаешь? – спросил Завадский у хозяина дома. – Поздно уже возвращаться в город.
– Буду только рад, – мрачно кивнул Верещагин. – Ты убей его, Аркадий, даже если мне не суждено будет дожить до нашего общего торжества.
– Доживешь! – усмехнулся финансист. – Перемелется – мука будет.
Кобяков навестил Завадского далеко не в самый подходящий момент, но не станешь же гнать из служебного кабинета вице-губернатора, даже если он продал душу нечистой силе. Держался Эдуард Константинович уверенно, несмотря на откровенную нелюбезность хозяина. Аркадий не разговаривал с Кобяковым с глазу на глаз уже довольно давно и при беглом осмотре вынужден был признать, что белобрысый Эдик сильно прибавил в солидности. У него даже начальственное брюшко наметилось, хотя еще месяц назад он сильно смахивал на поджарую гончую, преследующую добычу. Шли Кобякову и очки в золотой оправе, делавшие его курносое лицо более значительным. А ведь прежде он на зрение не жаловался. Скорее всего, «хамелеоны» понадобились ему, что спрятать глаза от излишне наблюдательного собеседника.
– А ты похудел, Аркадий Савельевич, – покачал головой гость. – И с тела спал, и с лица. Вот что значит потерять замечательную кухарку, в смысле дорогую жену. Ваш развод, как я слышал, уже состоялся?
– Допустим, – холодно произнес Завадский. – Тебе какое дело до моих отношений с бывшей женой?
– Зря ты так, Аркадий Савельевич, я ведь с добрым советом к тебе пришел.
– Сатанисты, Эдуард очень плохие советчики для человека, дорожащего своей душой.
– О душе тебе следовало раньше подумать, Завадский, – обиделся Кобяков. – Твоих грехов на добрую сотню человек хватит.
– А я покаюсь, Эдик, – усмехнулся Аркадий.
– Тоже выход, – неожиданно согласился Кобяков. – Монастырь. Пост. Строгий устав. И каждодневные молитвы. Лет эдак за тридцать ты, Завадский, действительно вымолишь прощение. А потом вдруг окажется, что Кирилл Мартынов вовсе не инкуб, а скажем инопланетянин, собирающий деньги на летающую тарелку. Какой пассаж, Аркадий Савельевич. Ты же локти кусать будешь до самой смерти.
– Про летающую тарелку – это шутка?
– А черт его знает, Завадский, – огорченно вздохнул Кобяков. – Зря ты меня в трусости и гнусности подозреваешь, я ведь, прежде чем лечь под инкуба, всадил ему пулю в грудь из карабина.
– И что?
– Ничего. Поднялся, отряхнулся и пошел дальше. Сила за ним есть, Аркадий, это точно. Но о природе этой силы я тебе ничего сказать не могу. Пока не могу. Знаю только, что цели у него нет, или она просто недоступна человеческому разумению.
– Он же на «Осирис» нацелился! – вскипел Завадский, услышав столь очевидную ложь.
– Маленькая поправка, Аркадий, это не он собирался отобрать у нас имущество, а мы у него. Что же мы с тобой будем друг перед другом душой кривить. А за свои личные потери ты Елену Семеновну благодари. Вот кто тебя ненавидит всеми фибрами души. Кирилл же к тебе равнодушен.