"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Он помолчал и продолжил, все еще стоя за креслом курфюрста:
— Да и императора нам злить не надобно, учитывая, что все наши товары идут через его домены беспошлинно. А мы его разозлим обязательно, ибо нет у императора союзников более верных, чем ненавистные нам свободные города.
Каждое слово приора было истиной, курфюрст сначала молчал, а потом спросил, уже сдаваясь:
— И что ты предлагаешь делать?
— Проявить уважение и к папе и к императору, раз уж денег им не даем.
— И как мы его проявим?
— Убьем одной палкой двух куропаток. Головореза
Брат Родерик замолчал.
Ничего, ничего не смог возразить архиепископ, сидел, дулся, и хотел побыстрее уйти, чтобы врач наложил мазь на ноги. Все складывалось не так как он хотел, но по-другому не получалось.
— Или соберем денег папе? — продолжал тихо говорить канцлер.
— Нет, нету у нас денег, — рявкнул архиепископ и заговорил тихо. — Объяви, что начнем расследование, и виновных накажем. Утварь церковную отдадим сегодня же. Но раку возвращать не торопись, скажи, что вернем попозже. Народ к ней ходит, сам же видел.
Архиепископ просто не мог отдать такую прекрасную вещь. Канцлер едва заметно поклонился, и стоя за креслом курфюрста произнес:
— Его высокопреосвященство архиепископ и курфюрст города и земли Ланн повелевает, брату Августину и судье города Ланна начать дознание о воровстве в городе Ференбурге. А комтуру брату фон Риделю, взять под стражу кавалера Фолькофа, дабы не подговаривал людей своих к сокрытию воровства, — он сделал паузу, — ну коли оно было, и чтобы не сбежал. И препроводить его в башню. Держать по честному и без цепей. А брату Иллариону, составить доклад, о делах казны, и возможности изыскать денег в помощь Святому Престолу.
Все это не нравилось архиепископу, сидел он надутый и не только от того, что ноги болели, а и оттого, что прямо здесь, перед отцами церкви указали ему место его. А еще думал он, что дознание опять приведет к его брату епископу Вильбурга. И то опять ему будут ставить в укор. Он вздохнул. Были бы деньги, так лучше отдал бы денег.
— И уворованное, надо бы вернуть, хозяевам, — произнес нунций.
Он склонился над столом и поглядел на святых отцов, что сидели по правую от него руку, затем глянул на тех, что сидели по левую от него руку:
— Нет ли среди святых отцов возражений?
Среди лиц духовных, что добились сана епископа или аббата глупцы встречаются редко, и здесь за столом их уж точно не было. никто из святых отцов возражать нунцию не решился. Только кивали согласно. Хотя и надо было бы поддержать своего архиепископа, да уж больно боязно было, неизвестно, как все повернется. Нунций то, пес папин, суров не на шутку. Так что молчали отцы церкви, а архиепископ вид имел побитый, мрачен был и уныл. А нунций продолжал:
— Более вопросов к его преосвященству Святой Престол не имеет, а вас святые отцы, прошу всех посетить меня сегодня и завтра, как у кого время будет, а сейчас я молиться пойду, если кто желает — прошу со мной.
Нунций просто намеренно вел себя вызывающе, показывал всем, что Святой Престол любого согнет, коли нужно будет.
Святые отцы стали вставать из-за стола и расходится, а курфюрст остался сидеть и подумал, что большего унижения он и не испытывал никогда. Приор брат Родерик стоял с ним рядом, и всем видом выказывал скорбь, а в душе радовался. Он был доволен, что этот архиепископ, вышедший из родовых вельмож, прочувствовал силу Матери Церкви. Курфюрст наконец встал, тяжело опираясь на подлокотник кресла, к нему тут же подбежали служки, вязли его под локти.
— Монсеньор, — заговорил приор, — мы сделали все, что в наших силах.
— Ступай, — сухо ответил курфюрст. Не хотел он его слушать больше. Наслушался уже.
Аббат монастыря Святых вод Ердана, древнего монашеского братства, что вело начало свое еще с Первого крестового похода, отец Илларион был еще и казначеем курфюрста. Ибо не было другого человека в земле Ланн, которому архиепископ доверял бы так же. И отцу Иллариону не понравилось, как нунций обошелся с архиепископом, негоже принижать так одного из отцов церкви, того кто избирал папу, да еще в доме его, да еще при людях его. Нет, негоже. А еще отец Илларион не любил канцлера, брата Родерика который старался выглядеть святее папы, а сам водил к себе дев, и не пренебрегал роскошью. И последнее: отец Илларион не забыл, как кавалер Фолькоф прислал человека своего и передал в казну весомую толику золота. Просто прислал золота в казну архиепископа.
В общем, когда Еган открыл калитку, то увидал простого и немолодого монаха, что вымок от зимнего дождя:
— Доложи хозяину, что видеть его желают.
— Кто желает, как доложить? — спросил Еган.
— Скажи монах аббат Илларион, пришел, сосед ваш.
Он вошел в дом осенил себя святым знамением, всем улыбался, поклонился Волкову, подошел к очагу, протянул к нему руки, стал греться и сказал:
— Господин, велите людям вашим уйти, разговор не для ушей слуг и женщин.
— Если угодно вам будет, мы можем наверх подняться. Там нам никто не помешает, — сказал Волков, беря у Егана полотенце и вытираясь.
Он был почти раздет, мылся, так как поздно встал сегодня.
— Дозвольте мне у огня остаться, кости стариковские так быстро промерзают, — просил монах, не отходя от огня.
— Идите все, - сказал кавалер и стал надевать рубаху.
Все стали уходить, а монах остановил брата Ипполита и брата Семиона:
— А вы останьтесь братья мои, вас разговор коснется.
Брат Семоин все понял сразу, а юный брат Ипполит искренне удивился:
— И меня коснется?
— И тебя сын мой, и тебя, — говорил аббат, продолжая греть руки. — Это ведь не без твоего участия сожгли колдуна в Ференбурге?