"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Кто есть? — не понял Волков.
— Маер, Маер, — с пришепётыванием говорила баба.
— Чёрный Маер, это который из банды Спесивого Ганса, — догадался Максимилиан.
— Он, он, молодой господин, — кивала ему баба. — Верно вы говорите.
Кавалер не верил своему счастью:
— И где же он?
— А вы сначала деньги дайте. Дайте пять монет, — она не верила ему.
Волков пошёл по коврам без сапог, взял из кошеля деньги, сел на своё место положил их монеты аккуратно на скатерть.
Баба
— Так, где он?
— Так дома у меня лежит, — баба просто изнывала от близости денег и уже готова была всё сказать сразу, не дожидаясь, пока монеты будут у неё, — давайте деньги, господин, я ж вам сказала.
— А вдруг он сбежал уже, пока ты сюда шла.
— Нет, не сбежал. И не сбежит, у него только к утру кровь перестала литься. Видно, кольнул его ножом кто-то намедни, лежит — еле дышит.
— Откуда кровь шла? — спросил Волков.
— Да из-под мошонки его текла, и текла, текла и текла. Думала, сдохнет, а он здоровый как бык, жив, и жрать просит.
— А он тебе муж, что ли? — волков убрал руку с денег.
— Да избавь Бог, племянник, — баба торопилась, поднимала грязными пальцами монеты с богатой скатерти. — Что б он сдох, мать его покойница, сестра моя просила перед смертью приглядеть за ним, так он, как вырос, моего мужика забил до смерти. И меня мучил всё время, управы на него не было. А как страже пожалуюсь, так они его вроде и возьмут, а глядишь — и отпустят на следующий день. А он опять ко мне. Опять драться. А сейчас лежит смирёханький, серый весь.
— Ну, поехали, покажешь, какой он серый, — сказал Волков и заорал: — Ёган, сапоги где?
— А может без меня? — говорила баба, как упрашивала. — Потом он меня изведет, если узнает, что его я вам отдала.
— Он и так узнает, да не бойся, не изведёт уже, — обещал кавалер. — Максимилиан, оружие возьми, арбалет. И с бабы этой глаз не спускай.
Ёган спрыгнул с коня, быстрым шагом дошёл до лачуги, заглянул в окна, да в них не разглядеть было ничего. Он подошёл и стал колотить в хлипкую дверь. Прислушался.
— Да не откроет он вам, — говорила баба, — валяется полудохлый. И в дверь не стучи, не заперта она.
Ёган открыл дверь, заглянул внутрь, он был настороже. К нему подошёл Сыч, вытащил нож и первый вошёл в лачугу. Тут же вышел к двери и крикнул:
— Экселенц, тут он один. Заходите.
Максимилиан снял болт с ложа, спустил тетиву. Волков слез с коня и пошёл в нищий дом.
Света в лачуге почти не было, малюсенькие окна были давно не мыты. Была грязь вокруг и холод с сыростью, дом давно не топили.
И воняло в нём гнилью, испражненьями и кровью. Кавалер как в молодость вернулся, точно так воняли лагеря разбитых армий. Под мерзкими, заскорузлыми тряпками, на убогой кровати лежал крупный черноволосый человек. Совсем недавно он был силён, а сейчас и вправду был сер. Видно, как и сказала баба, кровь из него шла почти полтора дня.
Человек тот, как только глянул на Волкова, так, кажется, сразу узнал его. Лежал, вроде, при смерти, а тут глаз злобой налился. Лежал, сопел.
— Вижу, признал? — спросил кавалер, подходя к кровати.
Мужик не ответил, только зло смотрел.
— Молчаливый, значит. Сыч, а разведи ка огонька, без огня человек говорить не желает.
Сыч подошёл к мужику, пнул кровать и многообещающе сказал ему:
— Ты, братка, потерпи, ты только не подохни, пока я приготовлюсь. Уж дождись раскалённой кочерги, с нею-то тебе всяк веселей подыхать будет.
— Чего тебе? — хрипло спросил мужик у Сыча. Видно, в нем он чувствовал своего, с ним мог говорить, не то, что с господином кавалером.
— Меч где? — Сыч сразу заговорил с ним мягко, присел рядом с кроватью на корточки. — Найти нужно, вернуть, вещь ценная, но денег за неё вам много не дадут.
— У Ганса… он, — тяжело дыша и делая перерывы между словами, заговорил Чёрный Маер.
— А где Ганс?
— Ушёл, Вильма… велела всем уходить из города.
— Вильма велела? Велела? Так это она у вас верховодила? И каково оно, когда вами мохнатка верховодит? А, брат?
Бандит промолчал. Насупился.
— Да, расскажи, чего ты? — в словах Сыча чувствовалась жгучая насмешка. — Суровая она бабёнка была? Кому из вас давала? Она вас, по случаю, затычки для себя вертеть не заставляла?
— Суровая… — зло сказал Чёрный Маер и задышал тяжело, — она бы и тебя затычки… заставила вертеть.
— Меня? — смеялся Сыч. — Так я, может, и не против был бы навертеть ей затычек. — Вдруг он стал серьёзен. — Только вот есть тут человек, который из вашей Вильмы сам затычку сделает, когда найдёт её.
— Не найдёт, — Чёрный Маер даже фыркнул. — Вильма… не дура. Не найдёте вы её. Потому что… нету её уже… в городе. А где… я не знаю. Хоть режьте… меня, хоть жгите…
— Выйдите все, — приказал Волков, его уже бесил раненый бандит, подыхал, а заносчив был, кавалер едва сдерживался.
Все вышли из лачуги. А Волков подошёл ближе и спросил, заглядывая Маеру в лицо:
— Обещаю, что не убью, если ответишь мне на один вопрос, всего на один.
— Спрашиваете, — сухо произнёс бандит.
— Месяц назад останавливался в «Безногом псе» купчишка один с того берега, звали его Якоб Ферье, знаешь такого?
— Я… имён у них… не спрашивал, — говорил Маер. — Вильма с ними говорила. Нас… только для дела звала.
— Так помнишь купца?
— Нет, много их… было, разве всех… упомнишь.