Инквизитор Красной Армии. Патронов на Руси хватит на всех!
Шрифт:
Сегодня они умерли, чтобы воскреснуть через трое суток. Первое, что неофиты увидят, когда их откопают, будет надпись на внутренней стороне крышки гроба, выжженная прутом, раскаленным на огне:
Способ есть.
Смерти нужно желать.
Стремиться к ней в схватке с нечистью.
И тогда страх уйдет.
Раньше они не могли прочесть надпись, которая была у них над головой три дня. В гробу фонарей нет…
Красную безразмерную инквизиторскую кожаную куртку, специально пошитую к выпуску и одетую на памятник инквизитору, уже сняли.
Везде свои традиции. В каждом военном училище, где готовят будущих защитников России, самое интересное происходит перед выпуском.
Гардемарины Петербургского императорского морского корпуса в ночь перед выпуском из военно-морского училища одевали памятник Крузенштерну в новенькую тельняшку, сшитую из восьми обычных. Наверное, чтобы не продуло холодным ветром с Невы. Принарядившийся каменный мореплаватель Иван Федорович при жизни говорил, что гордится молодыми офицерами. Каменного истукана неоперившиеся салаги-первокурсники почтительно называют дедушкой, обветренные морские волки — братишкой.
Юнкерам Николаевского инженерного училища слишком далеко добираться до легендарного Крузенштерна, поэтому каждый год китель с погонами, на которых красуется золотой вензель в виде буквы «Н», и прорезями на боках для крыльев достается грозному орлу, задумчиво восседающему на Чесменской колонне в Царском Селе. Облачить гордую птицу в военный китель удается только самым отважным: мало доплыть до середины пруда, надо еще вскарабкаться на самый верх мраморной дорической колонны.
Старались не отставать от товарищей по юнкерскому братству и бравые парни из Павловского пехотного училища. Но пехота есть пехота. Энергичность не всегда соседствует с настоящим полетом фантазии. Павловцы запасались байковыми портянками и большим количеством чистящей пасты гои. В ночь перед выпуском без пяти минут пехотные подпоручики поочередно залезают на коня Медного всадника. Видимо, для того, чтобы почувствовать себя Петром I. Стремятся к идеалу на свой манер. А затем приводят в порядок и само медное животное, натирая ему до ослепительного блеска причинное место. Пехота, одним словом…
Наутро прогуливающийся по Петрограду народ любуется игрой солнца. Медный всадник пускает солнечные зайчики из-под хвоста. Крузенштерн принарядился в новенькую тельняшку. Орел на Чесменской колонне закутан в китель. Все привыкли, сегодня выпуск в военных училищах. Никто не пугается — не признаки белой горячки — юнкера прощаются со своей альма-матер.
К слову сказать, все эти традиции вышли из красной кожаной куртки каменного инквизитора. Юнкера слизали идею у неофитов инквизиторского училища. Ну и пусть, не жалко.
В отличие от юнкеров неофиты одевали свой памятник за трое суток до выпуска. Для этого у них были веские причины. За трое суток никто из будущих выпускников физически не смог бы подойти к памятнику при всем своем желании, потому что их ждало последнее испытание…
Старшие братья смотрели сквозь пальцы на проделки своих подшефных. Единственная поблажка, которую они могли им позволить. Может, потому что сами много лет назад также одевали гранитную статую в красную кожанку?
Сегодня вчерашние неофиты станут настоящими и полноправными инквизиторами. У каждого в левой руке черный цилиндрический футляр. В нем текст присяги на верность Корпусу и братьям по служению. Текст написан собственной кровью на коже или шкуре лично убитой им твари. Настоящий инквизитор не может и не должен бояться ни своей, ни чужой крови. Тексту присяги столько лет, сколько лет назад пал первый убитый тварью монах. Живой пал мертвым, чтобы появился первый охотник за нечистью. Тот, кто готов доказать, что готов идти до конца.
Начальник спецшколы громко объявил, что наконец прибыли самые главные гости и выпуск можно начинать.
Первый выпуск красных инквизиторов почтили своим присутствием товарищи Троцкий и Мехлис со свитой крепких, молчаливых мужчин в кожанках радикально-черного цвета, перепоясанных ремнями с кобурами.
Потеребив бородку клинышком, Красный Лев революции впился колючим взглядом в бесстрастные лица замерших неподвижными изваяниями молодых инквизиторов. Выпускники не испытывали привычного трепета перед тем, кто ворочал судьбами миллионов, варящихся в котле революции.
Встречают без обычного подобострастия. В рот не заглядывают. Ведут себя уверенно. Инквизиторы чувствовали свою силу, а бояться смерти считали ниже своего достоинства. Среди людей еще не появился ни один бессмертный, это они точно знали. Если бы такой объявился, в Корпусе инквизиторов узнали бы одними из первых. Служба.
А тут приехал сам наркомвоенмор Троцкий, известный пламенный революционер. Не последний человек в молодом государстве рабочих и крестьян, а заодно осознавших свою богоборческую избранность матросов и солдат и примкнувших к ним недоучившихся студентов, находящихся в перманентном академическом отпуске. Чего стоит задумка с установкой памятников первому революционеру…
Летом 1918 года белочехи захватили Казань. Революционная Москва заволновалась. Золотой запас России в опасности. Тогда в Свияжск отправили в авральном порядке наркомвоенмора Троцкого на литературном бронепоезде. Никаких шуток. Бронепоезд носил официальное название: «Военно-передвижной фронтовой литературный поезд Ленина». Но вместо того чтобы сражаться с белочехами, бронепоезд остановился в Свияжске с более важной миссией… установить памятник. Открытие решили проводить в зоне прямой видимости орудий и пулеметов бронепоезда. Поостереглись. И было от чего. В пути долго и жарко спорили, кому поставить статую. Было три гипсовых болвана, отлитых на скорую руку из гипса, материала недолговечного, но время не ждет, когда в спину дует ветер перемен. Кандидатуру ангела павшей звезды — Люцифера признали не вполне разделяющей идеи коммунизма. Каин — слишком одиозная личность. Остановились на Иуде Искариоте как на вполне историческом персонаже.
Военный оркестр из экипажа заиграл «Интернационал». Трубач фальшивил. Барабанщик старался изо всех сил. Троцкий указал рукой на памятник, закрытый полотняным чехлом, и сказал: «Здесь пока стоит под чехлом статуя невинного человека, который был в течение двух тысяч лет прикован к позорному столбу капиталистической интерпретации истории. Сегодня вы должны его принять как великого пролетарского Прометея. Это красный предшественник мировой революции Иуда Искариот! Примите послание!» Он с силой дернул веревку. Покрывало стыдливо упало на землю, обнажив гипсовую фигуру красно-ржавого цвета. При отливке в белый гипс добавили какой-то краситель, давший такой необычный оттенок. Перед собравшимися предстала фигура полностью обнаженного человека. Перекошенное лицо обращено к небесам. Руки со скрюченными пальцами пытались сорвать с шеи настоящую пеньковую веревку, захлестнувшую шею. Рот раззявлен в немом крике. Красный Лев революции продолжил, прижав руки к сердцу: «Первый истинный пророк революции. Буржуазная совесть и мораль устарели. Нет больше старого мира. Списаны все грехи».
Красноармейцы, стоявшие в оцепенении, обнажили головы, сняв буденовки, и закричали: «Да здравствует мировая революция!» На бронепоезде трижды выстрелило орудие. Били не холостыми. Снаряды с леденящим душу посвистом пронеслись над головами собравшихся. Они разорвались за маленьким уездным городком на пустыре, убив двух коров и пастушонка. Жертва принесена. Все как положено во время инфернальных ритуалов.
Горожане в ужасе начали разбегаться с площади. Частая цепь оцепления не помогла. Прорвали. Смяли.