Инквизитор поневоле
Шрифт:
Неожиданно мне показалось, что откуда-то из глубины лаборатории как будто бы слышен какой-то звук. Лёгкая, еле слышная ритмичная вибрация.
— Не может быть… — изумлённо пробормотал я, после чего бросился по лестнице вниз и с криком: — Сева! — ворвался в лабораторию.
Вот только там находился отнюдь не исчезнувший завхоз.
Вся лаборатория кардинально изменилась. Столы и остатки лабораторного оборудования куда-то пропали, некогда белоснежные стены оказались покрыты непонятными рисунками, прямо же посредине — я сперва не поверил своим глазам — стояла обряженная в одежду завхоза корявая
А ещё почти всё оставшееся пространство заполняли домовые, окружившие статую и ритмично бьющие ногами по полу.
— Эй, вы чего здесь делаете?! — крикнул я, ломая ритм.
Сбившись, домовые остановились и все как один уставились на меня. И под взглядом нескольких десятков пар глаз мне стало не по себе.
Вдруг из толпы вышел один домовой особенно отталкивающего вида, ну чистый гремлин, только в кальсонах, жилетке и котелке. Я зачем-то отметил, что одежда была донельзя заношенной, но на удивление чистой.
А домовой меж тем принюхался, после чего прошипел, коверкая слова:
— Ты?! Этхо из-зха тебя пхропал наш покхровитель?!
— Ну… — протянул я, уже осознав, что эти работнички организовали самую настоящую секту свидетелей завхоза и, как и любые фанатики, крайне опасны, особенно в отношении предмета своего культа. Увы, коротышка не дал мне времени на раздумья, просто проорав:
— Ты-ы!
А вслед за ним взревела вся толпа. И не успел я опомниться, как с десятков заскорузлых ладошек в мою сторону ударили потоки неизвестной магии. Полыхнула защитная плёнка силового поля, а кольцо мгновенно нагрелось.
Я отшатнулся, отступая назад, но недостаточно быстро, и неизвестно когда оказавшийся в руках их предводителя странно изогнутый кинжал неожиданно легко пробил защиту кольца, ударив ниже края кольчуги, и распорол мне бедро, каким-то чудом не зацепив крупных артерий. Это уже были не шутки и я, чувствуя, как намокает штанина, а к месту пореза начинает приливать жар, впечатал со всего маху окованный носок сапога в продолжающего наскакивать с кинжалом домового. Того унесло далеко назад, но в следующий миг похожие клинки мелькнули в руках доброго десятка обступающих меня озверевших коротышек, и я, среагировав, ударил по ним дезориентирующим проклятьем.
Вот только видимого эффекта проклятье не произвело, и лишь в последний момент, спасаясь от готовых проткнуть меня клинков, я ухнул в серый полумрак теневого покрова.
Удары пронзили пустоту, а я, буквально физически ощущая, как стремительно пустеет мой резерв, рванул вверх по лестнице, на выход.
Выбило меня обратно уже у самого прохода, но жаждущая крови толпа, к счастью, чуть подотстала, и я беспрепятственно вывалился в коридор академии, после чего кувырком перекатился дальше и, выдернув из-за спины совершенно позабытый в суматохе автомат, взял место прохода на прицел.
Только минут через пять, окончательно удостоверившись, что за мной оттуда никто не спешит, я опустил автомат, чувствуя, как бешено стучит в груди сердце. Сел на пол прямо там, возле стены, вытягивая ноги. Пощупал бедро, поморщившись от чувства жара, которым откликнулся на прикосновение порез. Снял с автомата ремень. Кровь была тёмная, венозная, поэтому перетянул ногу чуть ниже, останавливая кровотечение.
Смогли коротышки удивить, ничего не скажешь. И кинжальчики у них не простые, раз прошли через защиту кольца словно нож сквозь масло. А с виду такие тихие, да. Сколько их там как рабов эксплуатировали? Лет восемьсот? И тут такое.
Смущало меня разве что обожествление Иквуса. Чего он им такого сделал, что они ему статую воздвигли и ритуальные пляски устраивали? Вопросы, вопросы…
Когда примерно через полчаса я, хромая, с автоматом наперевес снова проник в лабораторию, в помещении было уже совершенно пусто, и только не до конца стёртые рисунки на стенах напоминали о странных домовых и их странном культе.
Глава 10
Начало нового учебного года я встретил, с одной стороны, с облегчением, а с другой, с так и свербящим ощущением, что раньше были только цветочки, сейчас же пойдут ягодки.
Проснувшись от шума за окном, уже привычно подправил волшебством уродливую заплатку на крыше, которую слепил с помощью навыков в трудовой магии и такой-то матери. На что-то большее у меня не хватало знаний и сил, а домовые так больше и не появлялись. Причём, похоже, в бега ударились все без исключения работники академии, и это уже начало сказываться в мелочах.
Вчера, например, в кранах пропала горячая вода, а ещё я начал замечать скапливающиеся по углам пыль и мусор — и не только у себя на чердаке, что проблемой бы не было, поскольку ведром и тряпкой я владел весьма профессионально, а везде, даже в ректорской башне.
Кстати, ректора и остальных магистров вчера выпустили, поэтому на вступлении и распределении сегодня они уже должны были присутствовать. Единственное, сообщили о девятнадцати отпущенных, хотя я точно помнил, что уводил в инквизицию ровным счётом двадцать два мага. Куда делись ещё трое — не сообщалось.
О сбрендивших домовых я, конечно, рассказал Амнису, которого услышанное весьма встревожило, особенно при упоминании о ножах, легко пробивающих нашу защиту. Ибо есть только два направления магии, что в силах проходить сквозь стандартные магические щиты, как сказал он. Не продавливать, не пробивать, а именно что беспрепятственно проходить, словно и нет никакой преграды. Это магия проклятий и магия ментала. Проклятья, как родственную школу, я бы почувствовал, а значит, то была не она. Вот только до сих пор считалось, что в ментальной магии нет прямых атакующих заклинаний и ею невозможно напитать материальные предметы.
«Будем разбираться», — подытожил тогда Амнис, записывая что-то в свой ежедневник.
Что ж, было бы очень неплохо, если разберутся. Не хотелось бы получить таким кинжалом в спину где-нибудь в тёмной подворотне.
Привычно запаковавшись в броню, я накинул плащ, чтобы сильно не пугать окружающих, и спустился вниз, намереваясь пошататься по территории и понаблюдать за предстоящим зачислением. Курсы от второго и старше уже должны были быть здесь, вернувшись с каникул, а поступающие — с утра скапливаться на площади перед зданием академической администрации. Вот только когда я влился в многоголосую толпу во дворе, то понял, что настроения среди студентов бродят далеко не самые радужные.