Инквизитор Светлого Мира
Шрифт:
В гробу он видел эту Адриану. Ясно, что они заодно. Глупая обманщица. Могла бы честно предупредить заранее, что идет на вечеринку. Взять с собой его, Вальдеса. И что, он пошел бы? Да нет, ни за что бы ни пошел. Терпеть он не мог этих самоуверенных хлыщей – однокурсников Кристины. А одну ее отпустил бы? Тоже вряд ли. Вино, дурацкая музыка, потные танцы с обжиманиями в темноте. Она должна приготовить ему ужин. Должна! Она оставила его без ужина, черт возьми!
Мысль о том, что он, рабочий человек, честный труженик, кормилец семьи, остался без ужина и вынужден был питаться убогими бутербродами, сорвала тормоз, все еще сдерживающий бешенство Вальдеса. Что, что делать? Он с ревом
Вальдес стоял и рассматривал израненные руки, по которым текла кровь. Он хорошо спустил пар и теперь ему стало намного легче. Он даже слегка улыбнулся. Надо ж, как он раскурочил дурацкую дверь! Пожалуй, для таких случаев стоит завести большой боксерский мешок – нехорошо, когда страдает домашнее имущество.
В эту ночь Вальдес спал крепко и спокойно, как младенец.
Когда Кристина вернулась домой на следующий день после обеда, Вальдес все еще возился в своей мастерской. Кристина поднялась на второй этаж. Ее слегка подташнивало – пожалуй, выпила она вчера слишком много. И это не было связано с привязанностью к алкоголю – просто вчера она впервые за долгое время попала в компанию без Вальдеса и ощутила вдруг, как не хватает ей этой свободы. Вчера она не контролировала себя – она была просто собой, Кристиной Ромеро, и делала то, что хотела. А хотела она… Ну да, легко догадаться, чего она хотела. Хаким, поросенок этакий, конечно воспользовался этим ее состоянием… Ну ладно, ничего. Это того стоило. В конце концов, Вальдес скучноват в сексе с извечной своей "позой миссионера". Слава Богу, он ни о чем не догадывается. Вчера она так легко его уговорила…
Кристина увидела то, что осталось от двери ее комнаты, и вынуждена была прислониться к стене, чтобы не упасть. Ей стало дурно.
Она все больше боялась зверя. Того зверя, что жил в Вальдесе.
ГЛАВА 7
Вальдес объяснил Кристине, что сломал дверь потому, что ему показалось, что в комнату проникли воры. "Там был какой-то шум. А дверь была заперта, – сказал он. – Зачем ты запираешь дверь? Я же просил тебя не делать этого! Тебе нечего прятать в нашем доме".
Вальдес выглядел абсолютно спокойным и не вспоминал о вчерашнем. Он даже не спросил, как прошел семинар. Кристина приготовила великолепный ужин. Она внимательно всматривалась в лицо Вальдеса, пытаясь уловить в нем хоть какие-то оттенки недовольства, но не нашла ничего. Напротив, в этот вечер Вальдес был особенно нежен с ней в постели и она заснула совершенно удовлетворенная.
Кристина решила, что все в порядке. Но Вальдес так не думал. Он знал, что все не так – какая-то мелкая вшивая дрянь, нечестивая дрянь подняла руку на то, что принадлежало ему. Это не столько расстроило его, сколько привело в состояние охотничьего азарта. Он чувствовал себя как инквизитор – человек, которому надлежало расследовать дело, найти грешника, скрывающегося под пристойной личиной, с пристрастием допросить его, дабы заставить его лживый язык произнести слова правды. А потом назначить ему наказание. Справедливое наказание…
Вальдес обнаружил, что кроме ремесла кузнеца существует еще одна ипостась, которая доставляет ему удовольствие и является для него естественной, ибо он был создан для нее. Он даже не знал, как назвать это занятие. Сыщик? Шпион? Частный детектив? Да нет, все это было не то. Он вдруг понял, что то, чем он сейчас занимается – не просто мелкое расследование в собственных интересах. Это было предназначено
Он называл себя инквизитором. "Расследователем", если перевести с латинского. Это слово точнее всего выражало его суть.
Вальдес обладал слишком заметной для испанца внешностью, но это же сослужило ему хорошую службу. Достаточно было одеть черный парик, приклеить густые усы и прикрыть светлые глаза темными очками – и никто уже не признал бы в нем прежнего Вальдеса. Кроме того, Вальдес обзавелся хитрым устройством, внешне неотличимым от обычного магнитофона-плейера. Этот аппаратик позволял ему подслушивать разговоры на большом расстоянии. Он хотел знать, о чем все-таки говорит его ненаглядная Кристина.
Вальдес быстро разобрался во всем. К некоторому его сожалению, ситуация оказалась простой, даже банальной. Он считал, что после того, как Кристина стала жить с ним, она переменилась – восприняла то хорошее, правильное и справедливое, что исходило от него. На самом деле она разделила мир на две части. В первую часть (самую большую) входили она и все привычные для нее люди. Во вторую часть – она и Вальдес. И в первой части все осталось по-прежнему, Кристина вовсе не собиралась отказываться от прошлых своих привычек – от игры в садомазохизм, от мелких интрижек с мальчиками, от вина и сигарет и даже от марихуаны, которую она, как выяснилось, курила почти каждую неделю. Особенно часто Вальдес видел ее в обществе студента-араба, которого звали Хаким Окам – того самого, которого он некогда наблюдал из окна музея.
Что же держало свободолюбивую Кристину в доме Вальдеса и даже заставляло ее подчиняться ему? Друзья и подружки Кристины часто задавали ей этот вопрос. "Он действительно бывает невыносим в своих замшелых традициях, – отвечала обычно Кристина. – Но он умный, и мне это нравится. И он – настоящий мужик, не то что наши дурные студенты. Мне не хотелось бы бросать его только из-за того, что он думает, что все должны жить как в шестнадцатом веке. В конце концов, у каждого человека есть свой маленький сдвиг. Я думаю, со временем все наладится"…
Вальдесу тоже хотелось так думать. Во всяком случае, он не стал рубить сплеча и объявлять Кристине о том, что он знает все о ее жизни. Он любил ее и боялся, что она может уйти от него. Он понимал, что является довольно экстравагантной личностью и отдавал должное усилиям Кристины спокойно относиться к его причудам. Вальдес вернулся к своей работе – у него было достаточно времени для того, чтобы обдумать предстоящий разговор с Кристиной.
Но разговор так и не получался. Вальдесу и Кристине нужна была большая, обстоятельная беседа двух любящих друг друга людей – может быть нелицеприятная, но откровенная, должная навести порядок в их сложных взаимоотношениях. Вместо этого происходили почти ежедневные мелкие стычки – нервные, на грани скандала. Логические аргументы напрочь вытеснялись злобными эмоциональными выкриками. И в результате то, что Вальдес затевал как попытку преподнести своей подруге нравоучение, быстро превращалось в бессмысленную свару.
Вот пример одной вечерней семейной разборки: вечером Кристина долго болтает по телефону на арабском языке. Громко, не обращая внимания на Вальдеса. Ему неприятно то, что он не может понять ни слова из ее речи, но если бы это был какой-то другой язык – к примеру, английский или французский, он не обратил бы на это особого внимания. Арабский же не просто раздражает его, а выводит из себя.
– Кристи, – спрашивает он ее, когда она наконец-то заканчивает трепаться и кладет трубку, – когда это ты так научилась болтать на этом уродском языке?