Инквизитор Светлого Мира
Шрифт:
– Значит, так, – выпалила она, мысленно подбадривая себя. – Вальдес, мне не хочется это говорить… Но… В общем, я ухожу.
– Ага, – произнес Вальдес.
Лицо его болезненно скривилось. Она ждала этого, она точно знала, какая именно гримаса появится на его худом, ненавидимом уже ею лице. Вальдес со звоном бросил на пол гигантские железные клещи, которыми держал кусок раскаленного докрасна железа. Снял загрязненные дочерна рукавицы и аккуратно положил их на полку. Взял с этой же полки дистанционный пульт управления и нажал на кнопку.
Ворота сзади от Кристины опустились. Ей показалось, что они обрушились вниз
И сразу же вскрикнула, разглядев место, куда она попала. Она испугалась до смерти, едва не описалась от страха, закусила зубами костяшки пальцев, чтобы не начать плакать в полный голос. Она впервые увидела, во что превратилась мастерская Вальдеса за последний месяц.
Теперь это был настоящий зал пыток.
Мрачное помещение освещалось огнем печи и высокими, почти метровыми свечами, вставленными в настольные тройные канделябры. Красные блики бесновались на почерневших от копоти стенах. Около разверстой пасти печи стояла открытая жаровня на корявых высоких ножках и в ней кровавыми дьявольскими глазами вспыхивали угли. А к жаровне прислонились в ожидании страшной своей работы чугунные вилы с двумя толстыми тупыми зубцами. Кристина хорошо знала, для чего они были предназначены – для прижигания кожи. "Кобыла", которую Вальдес долгие годы использовал в качестве холостяцкой кровати, была приведена в рабочее состояние – приклепана в наклонном положении к стене, и веревки на ней полуистерлись, словно не раз она уже была опробована в деле. Колодки и вороты… Воронки и щипцы… Хомуты и обручи с закручивающимися винтами… Чудовищные рожи железных масок на полках… Кресла и станки, утыканные острыми шипами… Никогда, ни в каком музее Кристина не видела одновременно такого количества орудий истязания человеческой плоти. Можно было предположить, что все это – предметы, сделанные Вальдесом на заказ и предназначенные для продажи. Но к чему эти острые ржавые крюки, ввинченные в потолок и вызывающие мысль о подвешенных свиных тушах на бойне? Почему вода в большом луженом чане имеет розовый оттенок – не смытая ли это кровь? Боже мой, куда она попала…
– Открой дверь, – Кристина едва услышала свой голос, настолько вдруг ослабли ее голосовые связки.
– Чтобы ты ушла, да?
– Да. Да. П-пожалуйста, Вальдес…
– Что же тебе мешало уйти раньше?
Вальдес медленно раздевался. Развязал тесемки и снял толстый брезентовый фартук. Стащил через голову серую полотняную рубаху, прожженную во многих местах.
– Вальдес, перестань…
– Я задал вопрос. – Голос Вальдеса звучал сейчас во всей своей красоте, играл всеми оттенками эротичной нежности. – Я задал вопрос, моя дорогая, ненаглядная девочка Кристи, и я хочу получить на него ответ. Почему ты не ушла раньше?
– Я… Я боялась сказать это. Я боялась тебя, Вальдес.
– О, нет! – Вальдес, голый по пояс, перемазанный черными полосами сажи, погрозил Кристине пальцем. – Все совсем не так, сокровище души моей! Если бы ты действительно боялась, ты бы просто ушла! Ушла, да… Это так просто… – Вальдес широко развел руки. – Но ты использовала меня. Использовала. Ты тратила мои деньги – ты покупала на них красивые вещи, а также вино, много вина… И наркотики… Ты курила марихуану, плохая девочка. А еще ты совокуплялась.
– Нет! Ты говоришь глупости!
– Я говорю глупости… – Вальдес уже не просто говорил, он мурлыкал, убаюканный собственным истомным голосом. – Я глупый парень, да… Моя девушка возлежала в постели с плохими арабскими мальчиками и они трахали ее, а также она стояла на четвереньках, подставляя им свою попку, и еще она сосала, сосала, сосала… А я платил за все это – тупой испанский cabron [11] . Что ж – поделом мне, поделом…
Вальдес завороженно кружился по залу, расставив руки и глядя в потолок. Он был уже совершенно гол и дико возбужден. Кристина не могла видеть этого. Она села на пол, спиной к стене, закрыла голову руками и зарыдала.
11
Козел (исп.)
– Ты плачешь? Ты испугана? Почему? – Она не видела, но чувствовала, что он встал рядом с ней на колени. – Что пугает тебя в этом хорошем, священном месте? Ты же всегда приходила в экстаз, когда видела всякие ужасные механические штучки. Посмотри, как здесь красиво! Ты должна быть довольна. Должна быть счастлива! Я много трудился. Я приготовил все это специально для тебя, моя маленькая, любимая шлюшка…
Кристина начала осознавать, что происходит. Крыша Вальдеса съехала напрочь. Пульт… Ей нужно было добраться до пульта, который открывал ворота. Любой ценой.
– Вальдес… – Она открыла глаза и увидела его бледное лицо прямо перед собой. – Ты ведь хочешь меня, да? Прямо сейчас…
– Да… Я всегда хочу тебя, Кристи, грешница. Но ты пренебрегаешь мною. Ты предпочитаешь плохих мальчиков…
– Я хочу! Хочу тебя! – Кристина выпрямилась, оказалась на коленях – лицом к лицу с Вальдесом. Она набросилась на него – обхватила его шею руками, впилась в его губы жадным вампирским поцелуем, уронила его и они вместе покатились по полу. Кристина лихорадочно шарила рукой по телу Вальдеса – она уже и вправду изнемогала от желания, она истекала соком. Но она не успела сделать ничего – удар кулаком в живот оторвал ее от Вальдеса и заставил скрючиться в позе зародыша.
– Ты спешишь, спешишь… – Вальдес вскочил на ноги, вышагивал теперь по кузнице как журавль. – Нельзя так спешить, моя милая плохая Кристи – сколько раз я говорил тебе об этом. Я еще не рассказал тебе сказку на ночь… Я еще не согрел для тебя молоко с медом. Я не подарил тебе розы. Любимые розы из моего огорода. Красные, красные розы…
Кристина наконец-то сделала вздох и мучительно закашлялась. Ей показалось, что что-то внутри нее разорвалось. Ее никогда не били так больно.
– Вальдес… Зачем ты бьешь меня?
– Ты просила! – Вальдес поднял руки вверх. – О да, когда-то ты просила тебя ударить! Ты забыла об этом? Сегодня я решил удовлетворить твое желание. Ты ведь счастлива, да?
– Ты – ублюдок!
И тут же – удар ногой по ребрам – такой молниеносный, что Кристина не успела даже среагировать. Болезненный короткий крик – и плач навзрыд.
– Ты не ответила на мой вопрос, дорогая, – сладкий как патока голос Вальдеса расплывался в ушах. – Ты счастлива?
– Нет. – (шепотом).