Инквизитор
Шрифт:
Волкову захотелось двинуть парню кулаком в физиономию, еле сдержался. Только рыкнул:
– Снимай дальше. И сапоги снимай, и поаккуратней.
Он чувствовал себя все хуже. Видимо, действительно потерял много крови. Ёган взялся за левый сапог. Волков уперся в лавку руками и сквозь зубы произнес:
– Тяни.
Парень с трудом стянул сапог с ноги и сказал:
– Бог ты мой, да он весь в кровище.
Волков тяжело дышал и молчал.
– Кровь обмыть нужно, – сказал Ёган, – сейчас сестру позову.
А таверна
– Господин, – произнес он вкрадчиво, – я у них деньги нашел. Два талера. И медь.
– Что все, что ли?
– Все, что нашел. И вот еще, что в сапоге было, – отвечал Ёган, протягивая солдату бумажку.
– Что там?
– Не знаю, я не грамотный. Буквы какие-то.
– Кинь на стол, – сказал солдат. Ему было сейчас не до бумажек. – Ты в конюшне был?
– Был, господин. Кони кормлены и ваш, и ихние. Все седла и уздечки я сюда принес.
– Хорошо. Теперь мне надо болт из ноги вытащить.
Глаза мужика округлились:
– Ох, господин, не знаю, смогу ли. Руки у меня грубые.
– Ты и не должен. Коновал мне нужен и кузнец, видишь? – Солдат указал на черную, от крови, палку. – Кузнец нужен, обрезать ее. А потом щипцы нужны, наконечник достать.
– В Верхней Рютте есть и кузнец, и коновал.
– Бери коня и скачи. Скажи, что бы инструменты брали.
– Коня? Мне?
– Верхом ездить умеешь?
– Умею.
– Ну, так давай.
– Я бегом, господин. – Он кинулся бегом из харчевни.
«Старается, надеется заработать какую-нибудь деньгу помимо сапог», – подумал Волков.
Пришел молодой Ёган, принес чистые тряпки, присел рядом и стал рассматривать торчащий из ноги болт. Сказал:
– Сейчас сестра воду принесет. – Помолчал и спросил: – А не страшно вам было одному с дезертирами биться?
– Мне сейчас не до рассказов. Мне сейчас монах врачующий нужен. И лекарства нужны.
– Лекарств у монахов много. Тюки, травы, мази, банки разные.
– Бери коня одного из конюшни. Скачи, попроси лекарств, если сам приехать не сможет.
– Лекарств? А каких?
– Чистотел в порошке, сарацинской воды, маковых капель, сухой ромашки. Запомнил?
– Нет. Какой воды?
– Сарацинской, болван. Он должен знать, они ее делают. Если спросят денег – скажи, что заплачу, сколько скажут.
А коня с седлом брать?
– Бери с седлом.
Парень обрадовался и убежал.
Волков увидал молодую женщину, которая несла большую глиняную чашку горячей воды, которая обжигала ей руки. Солдат узнал ее. Этот она лежала между столом и лавкой, а ламбриец ставил на нее ноги. Она была высокой, не худой, Волков не назвал бы ее красавицей, но другие его сослуживцы девиц таких обожали. Грудастая, с крепким задом и сильными бедрами. Волосы светлые, с заметной рыжинкой, а под глазом у нее был синяк, и ухо левое было сине-фиолетового цвета. Одежда была ее замызгана и заношена, если у нее был муж, то он ее явно не баловал. Женщина поставила чашку воды на стол рядом с солдатом.
– Вот, вы просили, – чуть пришепётывая произнесла она .
– Я просил ведро.
– Ведро? – Удивилась молодуха. – Куда ж вам ведро, вы ж не барыня. – Волков заметил, что у нее нет зуба.
– Это тебя дезертиры били? – Спросил солдат, рассматривая ее лицо.
– Ага, по глазу и по уху, – кивнула девица.
– А зуб?
– Нет, зуб это меня теленок в детстве боднул.
– А ты замужем?
– Нет, сваты сто раз приходили, да папка не благословляет.
Она чуть повернулась, чтобы уйти, а Волков машинально всей пятерней схватил ее за зад. Зад у нее был молодой, крепкий, словно каменный.
– Эй, чего это вы лапаетесь? – Девушка оттолкнула его рукой, возмутилась и пристыдила его: – Из них кровь хлыщет, палка из ноги торчит, а они все туда же, лапаться.
Она гордо вскинула голову и пошла прочь. Отступившая на пару секунд боль вернулась снова, и солдат вспомнил первого в своей жизни вербовщика – одноглазого сержанта и его фразу: «Раны, болезни и смерть к контракту прилагаются».
Раньше паренек в таких заведениях не был. Впрочем, он и в других не был, а уж в таких чистых и светлых тем более, но он знал, что именно здесь, в таверне «Дверь настежь», сидит настоящий вербовщик, поэтому он и пришел сюда. Вербовщиков было несколько, он узнал их сразу, в ярких одеждах и начищенных латах они втроем сидели за чистым столом. Перед ними горели свечи и стояли тяжелые глиняные кружки.
– Эй, – окрикнул парня крупный мужик в замызганном камзоле. – Ты чего тут?
– Я к вербовщикам, – ответил мальчик. Мужик молча указал направление пальцем, но парень и без него уже знал, куда идти. Обходя столы с шумными и не очень посетителями, он подошел к столу, где сидели военные.
– Так-так, – сказал одноглазый, седой мужчина, – никак еще одна птаха летит в наши силки. Так ты к нам, солдат?
Одним глазом он уставился на парня, двое других тоже разглядывали его, и все улыбались.
– Ну да, я завербоваться хотел, – произнес мальчик.
– Ну что ж, мы можем записать тебя в отряд капитана Блоха. Мы вербуем добрых парней для капитана Блоха.
– Ну, давайте к Блоху, – согласился парень.
Он чувствовал себя неловко, так как почти все посетители таверны с интересом наблюдали за ним.
– Трактирщик, эй, ты, чертов трактирщик, а ну пива, новому бойцу славного капитана Блоха, – заорал на всю таверну краснощекий военный, сидевший по правую руку от одноглазого сержанта.