Инквизитор
Шрифт:
– Да по чем же мне знать? У него в замке куча всякого люда, может, и есть кто. А что в бумаге то?
Волков еще раз перечитал записку:
– «Сопляк, кажется, узнал про мельницу, – солдат чуть сомневался, правильно ли он перевел последнее слово, – предупредите господина с мельницы, а с сопляком разберитесь, иначе донесет барону. Но разберитесь так, что б никто не подумал».
Теперь Волков понял, почему ламбрийцы не стали договариваться, и почему хотели знать, несколько раз переспросили, кто из них коннетабль. Никто ничего и не подумал бы, пьяная свара в кабаке, и мальчишка мертв. А это было не свара. Точно не свара, его хотели убить.
– Ну, а что в бумаге? – Не унимался Ёган.
– Коней седлай, принести мне стеганку, кольчугу и оружие, но сначала помоги одеться.
– А зачем она вам? – Удивился мужик.
– Как-то неспокойно тут у вас.
Надев кольчугу с помощью Ёгана, он еще посидел и поразмышлял о записке, пока Ёган седлал лошадей.
Волков вышел на улицу и осмотрел осёдланных лошадей. Он был не доволен, ткнул пальцем:
– Это что?
– Потник. На лошадок кладут.
– Вот это вот, – он еще раз ткнул пальцем, – потник под вальтрапом сложился в складку. Если весь день ездить будем – к вечеру здесь будет потертость. А если потертость, то, может, и к вашему придурковатому коновалу придется идти… А это что? – Он потянул за подпругу.
– Что?
– Слабо. Во-первых, подпругу затягивать надо в два этапа. Затянул, дал выдохнуть лошади и еще раз подтянул. Во-вторых, что ж ты ей ее на пузе затянул? К груди надо ближе, на одну ладонь от ног. А уздечка…
– Что уздечка?
– Зачем коня душишь? Зачем так плотно под горлом затянул? Сделай все как следует.
– Да, господин.
Солдат прошел до конца харчевни, разминая ноги. И на углу харчевни увидел трех мужиков и старосту, с которым он вчера конфликтовал. Мужики грузили на телегу трупы ламбрийцев. Волков подошел ближе и коротко спросил:
– А поп где? Вы что, без попа хоронить собираетесь?
Мужики остановились и все дружно уставились на старосту, а тот смотрел на солдата и молчал.
– Оглохли? – Сурово спросил Волков. – Отвечай ты. – Он ткнул пальцем в ближайшего мужика. – Без попа хоронить собрались?
– Не знаю я, – сказал мужик.
– Что не знаешь?
– Вот это… Староста наш… – Мужик, моргая, косился на старосту, но тот продолжал молчать.
– Я знаю, что он староста. Я спрашиваю, где поп?
– Староста сказал… Это…
– Что «это» сказал староста? Отвечай, болван.
– За околицу.
– Что за околицу? Кладбище у вас там?
– Нет. Помойка там.
– Людей на помойку? Как падаль?
– Староста сказал… – Мужик был близок к потере сознания. – Сказал за околицу.
Волков повернулся к старосте.
– Бандиты они, душегубы. Чего с ними церемониться? – Наконец затараторил староста.
– То есть, ты тут решаешь, кого на кладбище хоронить, а кого на помойку выбрасывать? То есть, ты тут решаешь, кого надо отпевать, а кто еретик поганый или изверг отлученный?
Старосту выворачивало от раздражения, он даже покраснел. Но ответить боялся, молчал.
– Везите на кладбище. – Сухо сказал солдат мужикам. – Они тоже люди, и нашей веры.
– Командует он, – зло шипел староста. – Ишь… Как будто это его вотчина. – И уже громче добавил: – А платить? Платить-то кто будет? Яму то выкопать крейцер будет, да попу за отпой три кейцера.
Волков залез в сумку, достал несколько мелких монет и дал ближайшему мужику:
– Пусть поп отпоет как следует, и на могилу крест поставьте. Локтей десять, чтоб издали видно было.
– Да, господин. – Сказал мужик и с поклоном взял деньги.
– Командует он… – Продолжал шипеть староста. Его пегая бороденка тряслась. – Докомандуется…
Солдат его не слушал, пошел к лошадям. В этот раз Ёган переседлал лошадей правильно. Он помог Волкову сесть в седло и забрался сам.
– Куда едем? – Спросил солдат.
– А все на юг, туда, – Ёган указал рукой.
– Я с юга приехал, и ехал оттуда, – Волков указал чуть западнее.
– Ага. Там дорога вдоль реки, долгая. А вот так на юг к графскому замку и аббатству. По ней сынок трактирщика и поскакал.
– Ну, поехали.
Они неспешно выехали из деревни.
– Домов много пустых, – заметил солдат, оглядываясь вокруг.
– Так-то после чумы. Сорок дворов было. Шесть вымерло подчистую.
– А мне показалось, что пустых домов больше, чем шесть.
– Конечно, больше. Многие съехали. Вольные уехали отсюда на север. Несколько семей. А из крепостных кто-то в Большую Рютту перебрался.
Так они и ехали. Шел дождь. У солдата болело плечо, а Ёган болтал без умолку. А дорога больше напоминала две неглубоких канавы с водой. С одной стороны, справа, дорога поросла кустарником и редкими пучками орешника. С другой стороны редколесье, на долгие мили залитое огромными лужами, попросту став болотом, только с деревьями. Солдат накинул капюшон, дождь не прекращался.
– Староста, почитай, каждый день хоронил людей. Похоронит ребенка, а потом, глядь, и мать этого ребенка слегла. Опять могилу копай. С таких семей поп, дай Бог ему здоровье, под конец, за отпевание и деньги уже не брал. У людей и денег уже не было, семьи вымирали, – бубнил Ёган. – А потом, вроде, все на лад пошло. Даже свадьбы играть стали. И тут новая напасть.
– И что за напасть? Дезертиры?
– Не, дезертиры на юге лютуют. Вчерашние – так это у нас первые были. Молодой барон пропал.
– Как так?
– На войну поехал и пропал. Солдаты, что с ним были, вернулись, а он – нет. Ранен был. Поехал, наверное, домой, а по дороге его дезертиры убили где-нибудь.
Такое иногда случалось. Дестриэ, рыцарский конь, мог стоить огромных денег, доспехи тоже. Раненый рыцарь – желанная добыча для бандитов.
– У него, наверное, был хороший конь? – Сказал солдат.
– У него было два коня. Говорят, что одного из них он купил за двенадцать имперских марок. Я даже не знаю, сколько это денег.