Инквизитор
Шрифт:
– А что это у вас люди пропадают? Девица эта, а теперь сын трактирщика.
– Так у нас, почитай, раз в две недели кто-нибудь пропадает. С зимы началось.
– А что ж граф не наведет порядка? Чем барон занимается?
– Так молодому графу пятнадцать лет, он с дружками своими паскудными охотится, пьет да девок портит. А барон наш так просто пьет. Не до того им.
– Барон пьет, значит?
– Ага, как сын пропал – так и пьет.
– А пропавших никто не ищет?
– Искали. Вот кавалер Рут и искал. А где искать-то? Кругом болота. Раньше хоть леса были, а сейчас вода одна. Даже собаки не сыщут.
– Ну, хоть мысли есть, куда люди девались?
– Лихо.
– Что лихо?
– Чума, война, дезертиры – лихо, – объяснил Ёган.
– Болван ты, Ёган. Что еще за лихо? Чума у вас закончилась еще зимой, дезертиров я видел четверых, что они тут делали? Добрые войны, такие везде нужны. Таким хорошие деньги платят, а они тут прохлаждались. Война так вообще вас не коснулась, и монастырь у вас не разграблен, и замков не пожгли, и в деревнях люд есть. Какое еще лихо? Порядка у вас нет.
– Это да, порядка у нас нет. Так я же говорю, барон то пьет, а граф молод еще. Раньше хоть коннетабль следил, а теперь то кто?
– Да найдет кого-нибудь.
День шел под гору, когда они вернулись в Рютте. Харчевня была набита людьми, не то бродягами, не то нищими.
– Что это они, здесь ночевать будут?
– Ага, подёнщики? В монастыре, вроде как, стройка собирается, так сюда люд со всей округи попер. За любую деньгу работать готов.
– Эй, вы, – рявкнул солдат, обращаясь к троим поденщикам, собиравшим резать старого козла прямо в харчевне, – вы что делаете?
– Еду готовим. – Ответил один из них.
– А ну, пошли на улицу.
– Нам хозяин дозволил, – робко заметил другой.
– Вон, я сказал! – Заорал Волков.
Люди увели козла, а остальные в трактире притихли.
– Ёган, умыться и обед. Не забудь потом коней почистить.
– Все сделаю, – пообещал слуга.
Солдат остановился в нерешительности. Все столы в харчевне были заняты, Ёган заметил это.
– А ну-ка, – он подошел к одному из столов, – господа хорошие, переселяйтесь отсюда.
– Куда ж мы пойдем? – Спросили люди.
– Поищите, поищите. – Не особо церемонился с ними Ёган, выталкивая их.
– И кружки свои заберите.
– Да куда ж нам, на пол, что ли? – Возмутился один.
– Иди-иди, не доводи до греха моего господина.
Наконец, стол был освобожден, и Волков уселся на лавку.
– И позови мне трактирщика, – сказал он.
Пока готовили еду, Волков умывался и увидел трактирщика, который подошел к нему и поклонился.
– Все ли вам нравится у нас, господин? – Спросил трактирщик, елейно улыбаясь.
– Все.
– Мы вам так благодарны, не иначе как Господь послал вас, мы молимся о вашем выздоровлении.
– Молитесь? Это хорошо… Вот, если б ты еще не брал с меня за постой…
– Так мы можем договориться, – замялся трактирщик, – сколько дней вы хотите у нас пожить? А харчи считать будем? А простыня вам всё время будет нужна? А дровишки считаем? Ведь воду вам каждый день греем…. Все ж денег стоит.
– Не врал бы ты – никаких денег тебе это не стоит. Хворост тебе работник твой собирает. На простыне я только одну ночь поспал, да и стирать ее ты дочь бесплатно заставишь… Ладно, я не про это.
– А про что? – Спросил трактирщик.
– Арбалет где?
– Какой арбалет? – Спросил трактирщик немного наигранно.
По этой наигранности солдат заподозрил, что плут знает про арбалет:
– Тот арбалет, из которого мне ногу прострелили.
– Не могу знать… Не могу знать, все, что в трактире было, мы все в вашу комнату сложили. Все вещи этих отродий в вашей комнате, и деньги все, и сапоги со всех сняли.
Теперь солдат был уверен, что он врет.
– Знаешь что, – сказал Волков, – я, пожалуй, дам двадцать крейцеров тому, кто видел арбалет. Я думаю, что кто-нибудь да видел его, и не дай Бог, если он окажется у тебя. Я поеду к твоему барону и скажу, что ты вор, и попрошу тебя повесить.
Волков говорил специально громко и все находившиеся в харчевне внимательно слушали его.
– А если барон не даст согласия, то я поеду к графу. Ну что, объявлять мне награду в двадцать крейцеров?
– Зачем же, господин, деньги тратить? – Поморщился трактирщик. – Я сам поищу, у людей поспрашиваю.
– Поспрашивай, поспрашивай, я думаю, что обязательно найдешь.
Ёган помог солдату снять кольчугу, и тот немного подремал, сидя за столом, пока готовилась еда.
Статная Брунхильда принесла сковороду жареных с салом бобов, большой кусок ливерной колбасы, кувшин пива, свежий хлеб, лук. Налила пиво в кружку. Волков сделал глоток и поморщился.
– Ну и дрянь, – сказал он. – Вы из чего его делаете?
– Все пьют, не жалуются, – нагло заявила девица с вызовом глядя на солдата, – а вы прям как барыня.
– Я тебя уже предупреждал, чтобы ты не сравнивала меня с бабами.
– А то что? Саблей своей меня рубанете? – Ещё более нагло поинтересовалась Хильда. – Я прям боюсь.
– Вот видно, что не зря тебе дезертиры фингалов понаставили – язык как помело.
Девка зло, как кошка, фыркнула и гордо ушла.
– Эх, какая… – восхитился Ёган. – Аж жаром от нее пышит.
Волков усмехнулся и стал есть. Ёгана он за стол не пригласил, но половину еды ему оставил.
Удивительно приятно проснуться и осознать, что у тебя ничего не болит. Такое с ним бывало в детстве, а после того, как в одном из первых сражений его сбил рейтар на огромном коне, такого не было. Он помнил это до сих пор. Рейтаров было совсем не много, лучников было в три раза больше, но кавалеристы разметали их в пух. Это было в последний раз на памяти Волкова, когда он видел лучников в открытом поле. В осадах они были еще нужны, а в чистом поле… уже тогда их век закончился.