Иночим великанов
Шрифт:
– Кто посмел тебе рассвистеть, как меня величают? – тенором прикрикнул он с другого конца, сгрубив свой высокий голос до неузнаваемости язвительной желчью.
Клайд отбросил всполохом по округе, разносящим зайчики меч, и пока тот подбросил вал игл с под омлетом листьев, устало отпустил, понурив голову с витой русой челкой по подбородок.
– Черный Эльф привечает, лишь тех, кто чтит его традиции. А имена лесных эльфов ведают единственно их друзья, – после этих томных слов Безродный, задрав перчатку, без пальцев, на правой руке, и указал блеснувшие кольцо, с овальным гагатовым камнем выбившиеся из порванного шва.
Эльф,
– А плутали слуги, Клайд пал у стен Антура… – после этих сорвавшихся слов он прянул и нежданно для того в обуявшей экзальтации обхватил следопыта за стан, подняв, его в объятьях, как если бы тот весел не больше вьюка муки. И дав ему напитаться стравленной на себе для отвода нюха хищников лавандой, немедля поставил обратно с удивлением, как если бы поднял лишь половину, к чему готовился. Смущенно собравший уста в узел, обескураженный и поделившейся с ним уже духом въевшихся в его одеяние каперсов Безродный отходивший от такого рода теплых ласк, только отбрехался.
– Брешут. Клайд и не жил…
Вернув черную стрелу, в кожаную обитель сивых плюмажей, приткнутую у бедра, алебастрового-светлокожий эльф, ставший вблизи отдавать знакомым для лесных эльфов терпким майораном, в темных одеяниях, смягчился, до шепота, покуда все остальные сгрудившейся гурьбой молча ждали за возвышением бугра у двух навеивающих полутьму облезлыми кронами осокорей.
– Твои спутники, явно нешибко воинственные, раз не рванули на заведомо гиблую сечу. Ручаешься за них? – сдвинув антрацитовые брови, заломил эльф, поморщив тонкие уста и не добро блеснув жемчужными зеницами.
– За большую долю. Прочие несут ложку в ухо, я бы не будоражился, хоть они и пережили встречу с куйнами, – дружески свыкался с радушной встречей обыденно не словоохотливый следопыт.
– Ну, что ж, показывай, – прямодушно махнул ладонью в крагах у тонких пальцев Ливелз. – Только по одному…
Учтиво кивнув, следопыт через плечо с бугром котомки, начал пересчет на высь отвесного обрыва в золотую заводь, – По одному спускайтесь. Начиная с Рибы.
Гоблинка в бурой пенуле буквально скатилось с горки, не щадя мягкие ткани и льняную ткань, ворсисто обтягивающую её крепенькие бедра об иглы, камни и выпирающие концы корней, бьющих словно ручьи. Она, не выпуская, из-за спины лук с колчаном, крест-накрест пересекающих её выпирающую грудь давящими ремнями, темнее на свету бутылочным отливом круглого лица, рьяно подбежала к хозяину, пока застывший на свету эльф смотрел на неё с искренним удивлением, выпученных губ и опавшего подбородка с ямкой, впустив в ноздри её мускус бадьяна.
– Да неужели? – разочарованно кинул жемчужные очи тот на Клайда, вытянув лицо от чего острые скулы отдалили ниспадающие пряди.
– Не мели чушь! Это не она… – брезгливо фыркнул следопыт, – данная особа мне в довесок выпала, за одно поручение.
– Это Рок, а не вознаграждение! – с огнем в широких глазах с жаром произнесла Риба, сведя бордовые брови на все ещё матово-синей краске, затопившей круглые щеки.
– С Роком, не играют, – учтиво кивнул эльф, и, сводя свои жемчужные глаза с чудаковато обряженной гоблинке мирно борясь своим приторным майораном и вассалом лаванды с её пахучем бадьяном, посмотрел на Клайда с некой благодатью. – Вот, и ты приобщился к законам нашего мира…
– Единственная, правда о Роке, зиждиться на том, что у его малорослых последователей, есть устойчивый ответ на все невзгоды, – насуплено качнул он головой, и басовито позвал следующего. – Джоаль!
Подавшийся виконт через хватку упрямо отговорившего Калиба и Гайта брезгливо вырвался и, курьезно спустившись, едва ли, не уронив свою августейшую особу, показал эльфу свою необычную мешковатый кауф с подвернутым боком через гримасу, которую сочинил, зацепившись за корень. И щегольски пышный бордовый наряд с желтыми отороченный полосатыми полосками по швам, у которого правый рукав был заляпан истаявшей попутно с заскорузлой тканью желтой жидкостью.
– Ты значица в свою очередь, тоже избавил мир от одного из куйнов? – обмеривая виконта с головы до ног перламутровыми зрачками, снисходительно прокомментировал Ливелз, как только тот на голову ниже предстал подле него, приталив ёрзающие и взмокшие кисти.
– Он скорее сгорал от желания, очистить свою карму, и жертвенно прыгнул на мой кинжал, – лоснясь испариной по полу крытому лбу и запавшим щекам, и подтянув усы, отмочил тот нежданную шутку. Удачную.
Эльф сдержанно хихикнул, осклабив острые свойственные его роду белоснежные зубы, а Риба и вовсе избоченившись, выпячивая губу, загордилась, поминая, кто именно выдал ему оружие на борьбу с недругами.
Моз и Коуб вышли по очереди, но эльф лишь кивнул, заметя их смерявшим взором исподлобья, не приметя в их лицах не крупицы угрозы. Когда показался Гайт, он покачал головой и шорами прядей, окрестив его на месте – Морный. Но в как в пору приспела очередь Калиба, тот трезвоня явившись на свет и всем своим видом на растянувшейся золотистой лощине прогалины немедля выказал, свое “расположение” к эльфу. Он до белых костяшек под перчатками сжимал секиру, и готов был обрушить её, в любой момент на голову долговязого обитателя леса. Ливелз, почуяв в вяжущем напоенным лесным духом воздухе недоброе, отклонился назад, и стремительно вернул стрелу одни движением назад в изящную выбоину у рукояти янтарного дерева, не дрогнув не одним мускулом на угловатом лице. Джоаль не видел Калиба, и, обливаясь холодным, потом счел, что сим являлась долго выстраданная ловушка, отчего стушёвано ретировался. И лишь когда Клайд расторопно загородил жердь Ливелза, он понял, в чем истинная причина враждебности нелюдя.
– Все, что ты возжелал спросить с него, сначала взыщи с меня, – Безродный все ещё был без меча, но всем было очевидно, что он и без него, сможет отправить старого воина к про-отцам, если не свинцовым тембром или аурой, так жилистыми руками. Исказивший черты пламенно зардевший на пробившем себе дорогу зное сотник ещё немного колебался, впуская в ноздри вяжущий привкус лесного эльфа, и когда увидел всех со стороны, и их востро негодования, спустил блеснувшую секиру, ближе к ногам.
– Битва при Антуре, забрала моего отца… – смотря в землю, опосля вспылившие, цежено пробурчал он.