Инопланетный след
Шрифт:
Я задумался. Между тем, тропическая ночь переросла в рассвет. Солнце быстро вставало над горизонтом, природа вокруг нас заиграла новыми чудесными красками. После серого удушающего тумана мира насекомых было стойкое ощущение, что я попал в рай.
– Ладно Андрей, я еще побуду тут один. Осмыслить надо всё, что вы с Максом тут наговорили.
– Хорошо Саня, я буду тут до конца дня. В смысле - я настоящий, так что, если что - не стесняйся, задавай вопросы.
С этими словами Мурза ушел по направлению
Меня не покидало стойкое ощущение, что парни недоговаривают. Сначала Макс пытался меня выстроить и приказы отдавать, когда не вышло, умолк и толком не договорив, свалил. Потом Андрюха еще больше запутал ситуацию, и тоже, как мне показалось, с радостью смылся. Что все это может означать? Загадка...
Ладно, надо систематизировать полученную информацию и определиться, как быть дальше.
Первое - это то, что я должен сказать сотрудникам ФСБ. А что я им должен сказать? Что я успешно внедрен, и что отечество в опасности, но при этом ни время вторжения, ни место мне не известны.
Очень общие характеристики и по вооружению, и по тактике действий вероятного противника. Стоп, почему вероятного? Да потому, что я лично солдат-кузнечиков не видел.
Всё, что я знаю - это всё слова и показания моих друзей. Вот ключевое слово! Меня ведут - тут всё очевидно, у меня нет ни одного альтернативного источника, я перекинулся всего парой фраз с непонятного вида куратором, посмотрел издали на кузнечиков и жуков, шмелей не видел в принципе. Значит, мне для разговора с ФСБ нужно больше информации. Где её взять?
Второе - меня настойчиво подталкивают на переговоры с некими аборигенами. Ладно, наверное, это нужно.
Третье. Есть ещё земляне, которые живут и учувствуют в боях в этом мире насекомых, очевидно надо говорить и с ними. В конце концов, нужно поговорить со шмелями и жуками, причем из разных партий, как там они у них называются, "лоялисты" и "диктаторы"? Но с какой позиции говорить? Это вопрос. Если сейчас ради переговоров с аборигенами я пришибу жука, то рискую быть дискредитирован как переговорщик. А не подстроено ли это специально?
Опять же эта странная шапка, якобы для переговоров со шмелями, которую мне водрузили на голову во время появления в мире насекомых. Намеки на мою особую миссию, которую не могут выполнить парни, прожившие там столько лет, а я могу...
Предположим такой сценарий. Я убиваю жука, говорю с аборигеном. Потом меня хватают другие жуки. Публично допрашивают самые высокопоставленные шмели. А перед этим, по просьбе Макса и Олега Матросова, я притаскиваю контрабандой винторез с оптикой, типа гоблинов отстреливать. Ведь создать земное оружие там не получается, сам пробовал.
В ходе допросов мне пришивают попытку госпереворота, связи с сепаратистами (аборигенами), а также покушение на убийство лидеров насекомых. Перебор, нерабочая версия. Почему? Какой мотив? И шапка, зачем шапка? Допрашивать могут и с переводчиком. И все же в этой версии есть какой-то резон. Например, политика. Я так полюбил "лоялистов", что готов ради них на всё, в том числе на физическое устранение Чуя из земного снайперского оружия. Чушь. Хотя, если парни сотрудничают с жуками, то у этой версии много вариантов.
А что говорит за "сотрудничество"? Признание Макса? Присяга жукам? Да, это так, но еще больше за это говорит спешка, с которой меня вербовали, потом рисовали мне задачи. Всё это так выглядит, словно меня давно записали в сакральные жертвы, причём как эти (ФСБ), так и те (Макс и товарищи).
Что же мне делать? Надо сломать им игру. Придумать, что-то такое, чтобы у меня был свой вариант. Тогда сразу станет ясно, чей сценарий выгодно реализовать именно мне, ну и конечно всему человечеству.
Вот тут я расплылся в блаженной улыбке. Я и человечество! О!
– Это круче, чем галантерейщик и кардинал! У нас, как оказалось, есть общие цели. В голове возникла огромная стела, уходящая высоко в небо с надписью золотом: "ОН СПАС НАШ МИР". Памятник. Посмертно. Скупая мужская слеза невольно навернулась мне на глаза. Мда...
Из восхитительного мира самолюбования меня вывел голос парня, который следил за мной всю ночь.
– Александр Иванович, вас в штабной палатке начальство спрашивает.
– Степан, хороший ты парень, но настырный, помечтать не даёшь, - ответил я, с некоторой досадой за прерванные мечтания.
Я направился в лагерь. "Так всё-таки, что говорить сейчас фейсам?", - эта мысль не давала мне покоя. И вдруг я вспомнил тот гражданский самолет на полосе в охваченной войной Чечне. Вот бы мне сейчас этот самолет, с тоской подумал я. И вдруг сознание очень ясно нарисовало картинку, которую демонстрировал Мурза буквально несколько часов назад. Неизвестные горы, охваченные клочьями полупрозрачного тумана, с черными пастями пещер и расселин.
– Туда хочу, туда мне надо, - неожиданно для себя, произнес я в голос.
И в тот же миг случилось - сознание замерцало исчезая, ноги подкосились, и я провалился в какую-то черную яму.
Аборигены и их тайны
Очнулся я, лёжа на спине, и надо мною было голубое небо, но какая-то дымка - грязно-серого цвета - мешала поверить в искренность и чистоту его голубизны. Я пошевелился. Всё вроде нормально. Пробую встать. Удалось без особых усилий. Оглядываюсь.