Инопланетянин
Шрифт:
— Сточные воды, сэр. Супружеские измены и разводы, драки и поножовщина, самоубийства и убийства, контрабанда наркотиков и виски, мошенничество. Жизнь в столице дорога, жалованья не всем хватает. Некоторые сержанты и старшины подрабатывают в свободное время, например, на ночных такси или в охране, а это всегда окна для злоупотреблений. — Хмуря брови, Харви переплёл пальцы своих дубовых дланей. — Недавно одного старшего писаря, главстаршину, уличили в подделке пропусков на автомобильную стоянку — они ведь стоят немало. Пожилого капитана нашли мёртвым в багажнике собственной машины. Молоденький самолюбивый луут всадил пять пуль в своего шефа в звании полковника, вы уж извините меня, сэр,
— Известно, — согласился Мейседон. — Но я не совсем понимаю, как вы получаете доступ к этим делам.
— По-разному. Иногда по инициативе потерпевших, которые не хотят предавать гласности свои дела. Иногда по просьбе начальников, которые знают или подозревают о грехах своих подчинённых, но не хотят бросать тени официальным расследованием ни на себя лично, ни на свой отдел. А иной раз ко мне обращаются честолюбцы, которым нужны материалы для того, чтобы убрать с дороги конкурентов.
— Да вы полезный человек, Рэй. И опасный!
Харви улыбнулся не без некоторого лукавства.
— Для вас — нет, сэр. Разве что мне заплатят уж очень крупную сумму.
— О! Оказывается, вас можно купить?
— Мы живём в таком мире, где все покупается и продаётся, такой мелюзге, как я, было бы неразумно пытаться плыть против течения, — рассудительно заметил Харви и посоветовал: — Не пренебрегайте моей визитной карточкой, сэр. Спрячьте её, но так, чтобы можно было найти при случае.
Мейседон засмеялся.
— Вы полагаете, такой случай возможен?
— Кто знает? Но доктор, адвокат и частный детектив могут вдруг понадобиться кому угодно.
Мейседон встречался с Харви несколько раз: то в офицерском клубе, то в торговом центре Пентагона, а однажды на западной автомобильной стоянке он видел его в обществе начальника полицейского отряда, с которым, судя по всему, Харви был на весьма короткой ноге. Мейседон сделал для себя некоторые выводы и постарался расположить к себе этого не совсем обычного человека.
Мейседону повезло: во время обеденного перерыва он встретился с Харви в торговом центре Пентагона, на первом этаже гигантского пятиугольника. Всякий раз, спускаясь сюда, Мейседон испытывал странное чувство отстраненности — ему казалось, что с помощью лифта он переносится от места своей службы по меньшей мере на десяток миль. Тут был совершенно иной мир, отличный от мира военного, а лучше сказать — штабного. Вместо тишины, порядка, общей подтянутости и чёткости — свободное движение разношёрстной толпы, шум, музыка, витрины и огни реклам. Говорить тут о делах было неудобно, поэтому Мейседон, благо погода была хорошая, пригласил детектива в бар, что расположен во внутреннем пентагоновском сквере. Они выпили по бокалу лёгкого коктейля, поговорили о том о сём, Мейседон заказал было по второму бокалу, покрепче, но тут спохватился — ведь был обеденный перерыв, а не конец рабочего дня. Приглядываясь к его озабоченному лицу, Харви спросил напрямик:
— Какие-нибудь неприятности?
— У меня? — переспросил Мейседон с привычной улыбкой, но тут же погасил её и признался: — Неприятности, Рэй. Мне нужно обстоятельно поговорить с вами.
— Тогда я жду вас у себя в конторе.
Мейседон был рад оттянуть неприятный разговор и поэтому согласился.
Контора Харви размещалась на втором этаже делового здания вместе с десятком других частных контор, представительств мелких фирм и организаций. В маленькой приёмной за пишущей машинкой сидела миловидная, весьма строго одетая женщина лет тридцати. Она была привлекательна, хотя во всем её облике и поведении не было ничего сексуального. Женщины такого
Кабинет поразил Мейседона своими размерами, у пентагоновских генералов, которым по штату полагалось тридцать квадратных метров, кабинеты были поменьше раза в полтора. Собственно, это был маленький зал, предназначенный для заседаний доброго десятка людей. Здесь конечно же можно было просматривать фильмы или использовать для тех же целей телевизор с большущим экраном. Вдоль одной из длинных стен на стеллаже была смонтирована специальная аппаратура, а возле неё оборудованы рабочие места. Мейседону бросился в глаза мощный бинокулярный микроскоп, портативный японский спектрограф, полковнику был знаком этот аппарат, разглядывать остальные у него не было времени. Был здесь и рабочий стол, но он пустовал — Харви вообще не было в этом зале-кабинете. Генри удивлённо взглянул на секретаршу, она улыбнулась.
— Сюда, мистер Мейседон, — и указала на дверь, которую Генри не заметил.
За этой дверью и находился настоящий кабинет Харви — небольшая комната с окном до самого пола, обставленная металлической мебелью. Харви сидел в вертящемся кресле за Г-образным столом с телефонами, картотекой, пепельницей и портативной пишущей машинкой. Он был без пиджака, в зубах у него была крепчайшая кубинская сигарка, такие дешёвенькие сигарки Харви никогда не курил в офицерском клубе и вообще на людях. Приветствуя Мейседона, Харви потянулся к пиджаку, который висел на спинке кресла, но полковник остановил его:
— Будет вам, Рэй.
Харви не настаивал, однако же счёл нужным подтянуть ранее ослабленный галстук и сунул окурок сигарки в пепельницу. Не зная, с чего начать разговор, Мейседон кивнул головой на дверь.
— Реклама? — спросил он, имея в виду конференц-зал и размещённую в нем аппаратуру.
Харви ухмыльнулся.
— Угадали. Половина устройств — макеты, пустые коробки, которые я по случаю приобрёл в военном ведомстве. Из этих телефонов задействовано фактически только два. Публика хочет видеть в современном детективе инженера и учёного, который при нужде может напрямую связаться с Агенси или Фоли-Сквер. Зачем же обманывать её ожидания?
Мейседон покачал головой.
— Вы не боитесь раскрывать мне свои профессиональные тайны?
— Мы же свои люди, — мягко проговорил Харви.
Эта фраза определённо помогла Мейседону окончательно собраться с мыслями, внятно обрисовать ситуацию и твёрдо изложить заказ — собрать о Сильвии компрометирующие данные или убедительные свидетельства в пользу отсутствия таковых. Пока Мейседон приходил в себя после своей речи, — а это была именно речь, причём очень нелёгкая, — и вытирал большим цветным платком со лба пот, Харви, сохраняя полную невозмутимость, сунул в рот окурок вонючей сигарки и щёлкнул зажигалкой. Мейседон, не глядя на него, спросил:
— Так вы берётесь за это дело?
— Берусь. — Харви глубоко затянулся, поглядывая на Мейседона со странным выражением, в котором угадывались и некоторое смущение и простодушная гордость. — Точнее, я взялся за него два месяца назад.
Секунду-другую Мейседон осмысливал услышанное, потом его лицо похолодело.
— Объяснитесь, Харви!
— Все очень просто, — мягко сказал детектив, не глядя на полковника и разминая окурок в пепельнице. — Я случайно перекупил интересующие вас материалы у одного подонка, который давно занимался шантажом такого рода. Он пришёл ко мне, потому что старшие офицеры и их жены — не его стихия. А он видел нас вместе, за коктейлем.