Иной путь. Невидимая революция в третьем мире
Шрифт:
Каждая из этих систем пробуждает различные предпринимательские способности. В рыночной экономике поощряется способность производить, поскольку преобладает принцип конкуренции; в меркантилистской Экономике поощряется способность добывать привилегии и использовать закон в собственных интересах, поскольку определяющим фактором является государственное регулирование. В рыночном хозяйстве потребители обслуживаются эффективно и экономически разумно; в меркантилистском только общественная и частная бюрократия чувствует себя хорошо — в основном за счет остальной части общества. В конкурентной экономике предприниматель должен удовлетворить клиента, которого интересуют лишь качество, цена и доступность продукта вне всякой связи с производителем. Напротив, в меркантилистской экономике изворотливость и социальный статус предпринимателя являются решающими факторами при получении благосклонности со стороны государства.
В меркантилистской экономике предприниматели и работники тратят массу времени на политические интриги, жалобы, подхалимаж и всевозможные переговоры. Каждый должен добиваться внимания бюрократов. Частные круги привлекают все больше журналистов, юристов и посредников, в то время как правительство нуждается все в большем числе бюрократов для ведения дел и обоснования решений. Вот почему в меркантилистской экономике многие люди, которые могли бы заниматься торговлей, работают в кругах общественной и частной бюрократии, что является экономически постыдным, поскольку бюрократы и лоббисты не увеличивают своим трудом объем производства или инвестиций.
Возможно, самое значительное различие между двумя системами состоит в способе доступа к рынку. В рыночной экономике всякий может выйти на рынок, производить, торговать или получать правительственное разрешение без вмешательства третьих сторон. В меркантилистской экономике доступ к рынку ограничен. Почти на все требуются особые лицензии или разрешения, чем создается постоянная необходимость в помощи со стороны привилегированных частных групп или со стороны властей, защищающих административные проходы. Необходимость потратить 289.дней на канцелярскую волокиту, чтобы получить возможность начать промышленное производство; необходимость ждать почти семь лет, чтобы получить возможность строить дом, — вот препятствия, воздвигаемые меркантилистской системой на входе в рынок.
Как мы увидим позднее, прежде чем появилась современная рыночная экономика Запада предстояло упразднить или преодолеть меркантилистские институты. Европейский меркантилизм обходился очень дорого, поскольку система должна была поддерживать ничего не производящую бюрократию и юристов. Они лишь по-разному перетолковывали содержание законов, направленных на контроль, распределение, перераспределение и предоставление привилегий, укреплявших государство и служивших к выгоде определенных предпринимателей. Меркантилистские хозяйства Западной Европы были гораздо менее богаты, чем рыночные, пришедшие им вослед, поскольку вся энергия бюрократов, юристов, бизнесменов была, с экономической точки зрения, растрачена впустую. Хотя некоторые привилегированные отрасли благодаря меркантилистским привилегиям развивались лучше, чем позднее в рыночной экономике, их рост оказывал отрицательное влияние на развитие страны. Ведь требуемый объем производства в этих отраслях достигался неэкономическими методами, а их успех воодушевлял других на попытки добыть те же преимущества путем захвата власти или получения покровительства. При этом совершенно забывали главную задачу — создание богатства.
Меркантилизм постепенно исчез из Европы вследствие своей неэффективности, поскольку прибыли, получаемые благодаря расходованию ресурсов на перераспределение, а не на совершенствование производства, снизили ценность валового дохода в европейских странах. Меркантилистские государства не только беднели, в них еще и обострялись конфликты между гражданами, что приводило к подрыву социальных структур. Так что в ходе эволюции или революций европейский меркантилизм постепенно исчез.
Множество общих черт убеждают нас, что «перуанский меркантилизм» испытывает упадок, подобный тому, который испытывал европейский меркантилизм с конца XVIII — по начало XX в. С этой точки зрения особенно важно исследовать ранние этапы упадка меркантилизма и дальнейшее развитие различных стран Европы, осуществленное ими то ли добровольно, то ли под давлением обстоятельств. Это позволит нам спрогнозировать будущее Перу.
Из имеющихся у нас сведений следует, что упадок европейского меркантилизма начался одновременно с массовой миграцией крестьян в города. Главными причинами миграции были бедность села и понимание, что только в городах можно наладить контакты с сильными мира сего, перераспределяющими национальное богатство, и только в городах промышленная деятельность максимально безопасна.
Тогда, как и теперь, негибкость институциональных структур, административные препоны и путаница мешали созданию рабочих мест в частном и общественном секторах легального бизнеса городов с такой скоростью, которая требовалась для поглощения прибывающих крестьян. В Европе стали появляться внелегалы. Легионы разносчиков товаров заполнили улицы, контрабандные и внелегально произведенные товары наводнили рынки, на окраинах городов возникли внелегальные поселения. Преследование со стороны властей вело к такой маргинализации и настолько увеличило неудовлетворенность жизнью, что имели место вспышки насилия. Тогда, как и теперь, с ростом теневой экономики бремя налогов легло на постоянно сужающийся сектор населения — легальных производителей, которым пришлось для сокращения издержек и налогов приобретать большую часть исходных материалов у теневиков. [13] Это вело к оскудению государственного бюджета. В итоге как в легальном, так и в теневом секторах перестали подчиняться законам, что дало рост политической нестабильности и подорвало основы власти и законности в меркантилистском государстве.
13
Эта практика была чрезвычайно широко распространена в Великобритании.
С началом стагнации в промышленности европейских стран и с широким распространением внелегальной деятельности меркантилистская система пришла в упадок. Европейцы эмигрировали в колонии, бывшие колонии или в страны, более успешно проводившие реформы. Многие из тех, кто не мог или не хотел эмигрировать, ушли в теневое предпринимательство или примкнули к подрывным повстанческим движениям. Легальное производство оказывалось все более уязвимым, а власть гильдий и перераспределительных синдикатов — ослабевала. Политические власти отреагировали на кризис чтением проповедей, преследованием нарушителей закона и принятием новых законов против них, все более опутывая общество сетью регулирования и контроля. Возможности подкупа чиновников возрастали, а вконец запутавшиеся правительства, не понимавшие природы своих проблем, пытались смягчить последствия кризиса: раздавая подаяние, организуя бесплатные столовые и пытаясь удержать крестьян в деревне или вернуть их туда. Усилия властей оказались недостаточными: беспорядки, эсхатологическая проповедь, контраст между богатыми и бедными в городах, преступность, насилие и, как следствие, ослабление государства явно предвещали конец меркантилистских государств Европы. На их месте возникали либо рыночные экономики, либо коммунистический коллективизм. Причины и характеристики упадка европейского меркантилизма напоминают о ситуации в современном Перу, а потому заслуживают более подробного рассмотрения.
Миграция в города
Большинство авторов, пишущих на эту тему, [14] связывают конец меркантилизма в Европе с массовой миграцией в города, с ростом населения в результате отступления чумы и других эпидемических болезней и с сокращением доходов в сельской местности по сравнению с доходами в городах.
В XVII и XVIII вв. строгий контроль над промышленностью позволял французскому государству собирать достаточно налогов для финансирования общественных работ. Работники в городах стали неплохо зарабатывать на королевских стройках. Чтобы строить дворцы и крепости не требовалось много людей, но занятым платили хорошо. Поскольку заработная плата в городах была относительно большой, а прямое и косвенное налогообложение в сельской местности — весьма высоким, наиболее предприимчивые крестьяне мигрировали в города, особенно в Париж. В конце XIX в. нищета села и промышленные субсидии привели к промышленному росту в городах и массовой миграции в них.
14
Jan De Vries, Economy of Europe in an Age of Crisis, 1600–1750 (Cambridge: Cambridge University Press, 1976); D.C. Coleman, Revisions in Mercantilism (Methuen and Co., Ltd., 1969); J.H. Clapham, The Economic Development of France and Germany, 1815–1914 (Cambridge: Cambridge University Press, 1963); Heckscher, Mercantilism
В Англии первая волна миграции началась сравнительно рано, в XVII в., и была столь мощной, что Закон о местожительстве, принятый в 1662 г., попытался пресечь ее, дав мировым судьям в городах право возвращать переселенцев в их приходы. В 1697 г. перед лицом продолжающейся миграции был принят закон, позволяющий переселенцам перемещаться внутри страны лишь при наличии выданного властями документа, разрешающего поселение на новом месте. Делались попытки уменьшить миграцию путем помощи бедным и безработным, но при условии, что они возвратятся в места первоначального проживания. Ни одна из этих мер не принесла успеха.