Инсайдер

Каннинг Оливия

– Это вопрос с подвохом, – сказал Дар.

Она не хотела поставить его в неловкое положение своим вопросом. Хотя теперь, когда она прочитала его вслух, вопрос показался ей грубым. В нем скрывалась вся подноготная процесса: кто усердно работает, а кто просто слоняется неподалеку, при этом получая свой авторский процент. Разумеется, Сьюзен, с ее многолетним журналистским опытом, могла бы лучше сформулировать вопрос. Руки Тони задрожали еще сильнее.

– Но я все равно отвечу, – сказал Дар. – Но не буду называть имен. Чаще всего мы просто запираемся в комнате на двенадцать часов в течение нескольких недель. Мы начинаем с мозгового

штурма, наши идеи буквально вылетают из наших ртов и пальцев, и все стараются подхватить мысли друг друга. Затем кто–то с кем–то не соглашается, каждый принимает чью–то сторону, мы начинаем спорить, в итоге все решают, что ненавидят друг друга, порой мы даже пытаемся поубивать друг друга. Кое–кто всегда угрожает уйти из группы – обычно это один и тот же человек. Далее мы не видимся в течение нескольких дней или даже недель, в зависимости от того, кто из нас, упрямых засранцев, был наиболее оскорблен в процессе спора. В конце концов, либо один из нас устает от всего этого дерьма и заставляет всех извиниться, либо придурок, который начал весь сыр–бор решает, что боль в его заднице не стоит того, чтобы терять все, и он признает свою неправоту. Затем мы снова запираемся в комнате и начинаем все сначала, настроенные на сотрудничество и на этот раз уже без корон на головах. И из всего этого хаоса каким–то образом получаются песни.

 Тони задумалась, кто же из них обычно начинал спорить, кто угрожал бросить группу, а кто мирил и вновь собирал всех вместе. Она была почти уверена, что именно Дар был тем, кто склонял их к компромиссу и преодолевал разногласия. Или, может быть, Макс.

– А кто из вас угрожает покинуть группу? – не удержалась она.

 Дар подняла на нее бровь.

– Я же сказал, никаких имен.

Она опустила глаза. Жизнь ничему ее не учит. Его ответ был расплывчатым, но гораздо более содержательным, чем ответы, которые ей удалось вытянуть из Макса и Стива.

– Ты правда не догадываешься? – спросил Дар через мгновение.

У нее было подозрение.

– Логан.

– Когда ситуация становится сложной, Логан сбегает.

 Почему это звучит как предупреждение?

 Дверь открылась.

– Извините за вторжение, – сказал Логан, потирая шею. – Просто хочу убедиться, что не нужно снова бить Дара в нос.

 Раздраженный взгляд Дара заставил Логана сделать шаг назад.

 – По–моему, здесь все в порядке. – Логан закрыл дверь, вновь оставив их наедине.

 – Хотя с тобой он совсем другой, – сказал Дар. – Я никогда не думал, что он такой ревнивый сукин сын.

Тони не особенно нравилось поведение Логана, когда ревность овладевала им, но мысль о том, что он был настолько привязан к ней, заставляла ее улыбаться. Она не могла этого отрицать. Даже если бы они и были просто друзьями.

 Она вернулась к своим вопросам, надеясь, что следующий будет лучше.

 – Ходят слухи, что у тебя есть легендарная гитара Flying V, которую ты используешь для написания всех своих гитарных соло. Это правда?

– Ну, она не совсем легендарная, – сказал он с усмешкой. Он кивнул на гитару на стене. – По–твоему она выглядит легендарно?

 Она взглянула через плечо на гитару.

– Ну, она, конечно, не сияет посредством божественной силы или вроде того, но, если она действительно имеет отношение к тем вещам, которые ты создал, тогда да, я бы сказала, что она однозначно легендарная.

– Она даже не качественная, – сказал

Дар. – По моим нынешним стандартам – это кусок дерьма. Я никогда не стану использовать ее на сцене или в студии. Но, когда я держу ее, что–то заставляет меня возвращаться к истокам. В то время, когда создание музыки было чем–то новым, забавным и волшебным, а не ожидаемым или необходимым. В то время, когда качество было еще не так важно. В то время, когда у меня еще не было опыта, лишь сырые навыки. В то время, когда все, что я играл, исходило от сердца, даже если звучало, как дерьмо. Вот откуда я хочу, чтобы исходила вся моя музыка. Вот почему я все еще использую эту древнюю гитару.

 – О… – произнесла Тони, затаив дыхание, полностью завороженная его словами. Она была от него в восторге. Этот парень был настоящим. – Могу я сфотографировать тебя, держащего Flying V для книги? – спросила Тони с излишним энтузиазмом. Она уже представила себе видеоролик, в котором гитара подсвечивается на стене и летит прямо ему в руки. Возможно, это немного глупо, но она могла бы поработать над этим.

– Думаю, да.

 – Мне хотелось бы стать мухой на стене, когда вы, ребята, пишете песню. Я была бы самым счастливым существом на планете.

 – Возможно, я мог бы уговорить парней написать песню для твоей книги, пока мы в туре. В конце концов, у нас есть гитара.

 Кажется, что каждая молекула в комнате остановила свое движение. Ее так ошеломило его предложение, что время как будто остановилось.

 – Ты в порядке? – спросил он, его брови приподнялись в беспокойстве.

 – Ты серьезно? Господи, Дар, это было бы потрясающе! Я не могу… Я даже не могу… – Она накрыла колотящееся сердце одной рукой. – Ой!

 Он улыбнулся и потянулся, чтобы потрепать ее по голове.

– Вот об этом я и говорю, когда азарт в твоей работе не поддельный. Ты еще достаточно молода, чтобы это получалось естественным образом. Я надеюсь, что реальный мир никогда не сломает тебя.

 Она действительно никогда не сталкивалась с реальным миром, чтобы знать, как она будет справляться. До сих пор она не очень продвинулась в профессиональной сфере. И ее любовная жизнь была фальшивкой. Но, по крайней мере, она пыталась.

– Так ты всегда сочиняешь здесь, в этой комнате?

– Мы обычно отсиживаемся у меня. Но мы могли бы попробовать сочинить что–нибудь здесь для твоей книги.

– Тогда зачем ты взял Flying V в тур?

Дар засмеялся.

– Наверное, это прозвучит глупо…

Тони покачала головой, сомневаясь, что хоть что–то, что произносит этот человек, может показаться глупым. И, если бы он сказал, что два плюс два будет пять, она бы начала кампанию по распространению его утверждения.

 – Мне нравится брать ее с собой в дорогу, чтобы она напоминала мне во имя чего мы так много работаем и чего стремимся достичь.

 Тони рассмеялась.

– Ты говоришь о ней, как о живом существе, а не как о неодушевленном предмете.

– Ее зовут Женевьева. И она никогда не перестает оживать в моих руках. – Он почесал челюсть, широко улыбаясь. – Я же сказал, что это прозвучит глупо.

Тони покачала головой.

– Я понимаю. Некоторые люди дают имена своим машинам. Почему бы не дать имя культовой гитаре?

– У меня даже есть татуировка старой доброй Женевьевы на спине.

 – Ладно, твоя взяла. Это действительно глупо, – поддразнила Тони.