Инспектор из Глазго (Наша Иможен)
Шрифт:
— Неужели… он так и не появился на свет?
Девушка кивнула и, всхлипывая, пробормотала:
— Так, пожалуй, было лучше… поступить.
— Мора, кто был отцом ребенка?
— Мисс Маккартри, вы же знаете всех жителей Калландера, и вам это наверняка известно…
— Я хочу, чтобы вы повторили.
— Мистер Дермот Гленроутс.
Рыжеволосая шотландка победоносно подмигнула своему спутнику и продолжала:
— Миссис Гленроутс была в курсе дела?
— О, нет, мисс!
— А если бы была, что бы тогда, по-вашему, произошло?
— Не знаю. Наверное, что-то ужасное. Мистер Гленроутс очень
— Однако же, как мне кажется, мистер Гленроутс но окончательно с вами распрощался?
— Нет. Каждый месяц он передавал мне двадцать фунтов.
— Через кого?
— Через мистера Рестона.
Дермот Гленроутс был похож на большую мочалку, из которой выжали всю воду. Он то и дело говорил Дугалу:
— Только, ради Бога, не говорите Мэри!
На него было жалко смотреть. Он говорил сбивчиво, путаясь в собственных показаниях. Было ясно, что он всю жизнь чего-то боится. Боялся своих товарищей но колледжу, в первую очередь — Рестона. Потом стал бояться жены. Пытался спрятаться от своего страха у Моры, которая сжалилась над ним. И тут оказалось, что у Моры будет от него ребенок… В полной панике Дермот поведал обо всем Рестону. Тот пообещал помочь, но настал день, когда, связав Гленроутса по рукам и ногам, Рестон начал шантажировать его.
В ту ночь, когда Камбрэ ждал Джанет, он по просьбе Лидбурна вышел с ним на улицу, прихватив с собой револьвер — мясник все равно был слишком труслив, чтобы им воспользоваться. Когда они вышли на освещенное фонарем место, увидели шедшего им навстречу Рестона, только что беседовавшего с Ангусом. Парень к этому времени уже ушел. И тогда, подчинясь необъяснимой силе, которая, видимо, была результатом всех перенесенных им унижений, Гленроутс застрелил аптекаря. Мясник поначалу оцепенел от испуга, но быстро понял, что эта смерть ему на руку и встал на сторону ветеринара. Не сговариваясь, они оклеветали Ангуса, который вернулся на то место, услышав выстрел.
— А что, если бы Ангуса Камбрэ повесили за совершенное вами преступление?
— Тогда я об этом не думал. Я хотел поскорее отвести от себя подозрения.
Самым грустным, по мнению Дугала, было то, что Гленроутс говорил искренне.
Дугал Мак-Хантли выглядел не очень гордо, когда вошел в кабинет суперинтенданта доложить об окончании дела об убийстве Рестона и сообщить, что убийца — Дермот Гленроутс — и его сообщник Кит Лидбурн арестованы и заключены под стражу.
— Хорошо, когда карьера начинается с успеха, инспектор!
— Спасибо, сэр.
— Однако, согласитесь, что если бы вы с самого начала прислушивались к мнению мисс Маккартри…
— Это верно, сэр. С вашего позволения я поеду в Калландер поблагодарить ее.
В «Хайлендере «стоял ужасный шум. Все столики были заняты. За длинным столом в центре зала восседали Тед Булитт, Юэн Стоу, Джанет и Ангус Камбрэ, Вильям Мак-Грю, доктор Элскотт, Сэм Тайлер, Мак-Клостаг и, конечно, Имоджен Маккартри. Все они поднимали тосты за здоровье шотландцев — самую благородную нацию в мире. Сержант, забыв, что сам родился в Лоулэнде, кричал чуть ли не громче остальных. Праздновалась также и новая победа Имоджен Маккартри. Пришел и Фергюс Мак-Интайр со своей волынкой. Он с большим чувством играл «Энни Лори», и от этой нежной мелодии сердца присутствующих томно замирали, а Джанет даже обронила слезу в бокал своего супруга. Страшно фальшивя, но очень стараясь, Имоджен затянула «Цветок Данблэйна», и ей стали подпевать Тед и доктор Элскотт. К десяти часам вечера все, в том числе и Джанет, погрузились в сладкую эйфорию и считали, что небесное царство наверняка очень напоминает их родной Калландер, а точнее — «Хайлендер».
Как раз в этот момент в зале появился Дугал Мак-Хантли. Все устроили ему бурную овацию. Тронутый таким горячим приемом, он подошел к Имоджен и сказал:
— Мисс Маккартри, я хотел бы поблагодарить вас за…
Но не успел он договорить, как она вскочила на ноги, заключила его в объятия и звонко поцеловала. Затем усадила рядом с Мак-Клостагом и заставила выпить за шотландцев. Маргарет Булитт с неизменно мрачным выражением лица принесла бараньи ребрышки. Когда она ставила блюдо на стол, сержант от души шлепнул ее по заду. Миссис Булитт подпрыгнула как ужаленная.
— Как вам не стыдно?!
В стельку пьяный Арчибальд Мак-Клостаг уже не задумывался над рамками приличия, поэтому ответил:
— Нет, милашечка моя!
Маргарет повернулась к мужу и возмущенно закудахтала:
— Тед, неужели вы позволите этому пьянице приставать к вашей законной супруге?
— Если он исходит в этом удовольствие, но, пожалуй, он действительно выпил лишнего!
Миссис Булитт, побелев от злости, ушла на кухню, в сотый раз обещая себе подать на развод. В это время кто-то из клиентов вступился за жену хозяина, и сержант влепил несчастному оплеуху, от которой тот свалился под стол. Остальные, не зная толком, в чем дело, но будучи настоящими шотландцами, поспешили отомстить за поверженного и заодно воспользоваться случаем проучить полицейского. Друзья Арчибальда бросились восстанавливать равновесие сил, и вскоре началась всеобщая суматоха. Мак-Хантли, благоразумно сидевший па месте, все же получил табуретом по голове и растянулся на полу. Имоджен привела его в чувство с помощью виски и коварно указала на Питера Корнуэя, судебного медика, которого она терпеть не могла и который спокойно пил пиво в уголке, не обращая внимания на происходящее.
— Вот кто вас ударил. А теперь, подлец, сидит и делает вид, что он тут ни при чем!
Видимо, инспектор успел сделаться настоящим калландерцем, пока лежал на полу, приходя в себя от удара. Он подошел к столику Корнуэя и сказал:
— Как поживаете, старина?
Тот ответил, слегка удивившись:
— Спасибо, хорошо.
— А так будет еще лучше!
С этими словами Дугал с размаху врезал Корнуэю в челюсть, выведя его из строя на неопределенное время, и закричал:
— Да здравствует наша Имоджен!
Спустя полчаса Тед и его друзья, изгнав из бара инакомыслящих, хором пели знаменитую песню, написанную Робертом Брюсом накануне битвы при Баннокбурне.
Ознакомившись с кучей жалоб и уведомлений, присланных ему из Калландера после бурного вечера в «Хайлендере», и прочтя фамилии действующих лиц, Копланд вызвал сержанта Джоусона и протянул ему всю папку:
— Похоже, Берт, что наш молодой друг Мак-Хантли наконец-то понял калландерские обычаи.