Инспектор Внеземелья
Шрифт:
– Помню, - сказал Лежнев.
– Большой скандал тогда вышел! Шума тогда было много. Брауна вспомнили, его ракеты, даже байку раскопали, что в одна тысяча девятьсот сорок втором на полигоне немецком запуск первой ракеты с космонавтом на борту состоялся. А раз так, то простой запуск мог еще раньше быть!
– Это есть пропаганда, - погрозил пальцем Селлингс. Pablisiti!
– С чего бы мне, русскому, немцев рекламировать?
– удивился Астахов.
– Я бы тогда лучше хохлам все приписал. Мол, на вымпеле Степан Бандера, галушка и надпись "Хай живе рщна ненька Украина!". А первый
– Ты лучше скажи, чем вся эта история закончилась?
– сказал Лежнев.
– Я же знаю, что все это потом не подтвердилось!
– Подтвердилось, - авторитетно сказал Астахов.
– Еще как подтвердилось. Только совсем не то, что вы думаете. Дотошные журналисты раскопали, что в две тысячи тридцать четвертом году одному из состоятельных неонацистов пришла в голову идея отметить столетие со дня основания Великого рейха. Вбухал он в эту идею кучу денег, запустил в космос "лунник" под видом спутника связи, а все остальное решил оставить на откуп потомкам. Пусть, мол, они акценты над приоритетами проставят!
Селлингс захохотал и погрозил пальцем Астахову. Борис расплылся в простецкой улыбке и развел руками - мол, за что купил, за то и продаю!
– Я всегда говорил, - авторитетно заявил Лежнев.
– Для самых таинственных историй имеется простейшее объяснение. Но история хорошая.
– Best, - подтвердил Селлингс и показал большой палец.
Лежнев откинулся в кресле и некоторое время задумчиво потягивал через трубочку сок.
– Я вот что думаю, мужики, - сказал он.
– Сколько эта погодка держаться будет, одному Марсу известно. А не устроить ли нам, господа-товарищи, конкурс на лучшую историю? С условием, чтобы она была из жизни рассказчика, чтобы в ней присутствовала тайна и у этой тайны было в конце реалистическое объяснение, а?
– Мысль неплохая, - сказал Астахов.
– Но невыполнимая. Тим не поддержит. Скажет, что нужно делом заниматься, а не языки чесать.
– Че-сать?
– удивился Селлингс.
– Зачь-ем?
– Ну вот видишь, - сказал Астахов.
– Даже Билл нас не понимает, как это можно чесать языки, когда надо работать!
Селлингс наконец понял и радостно замахал руками.
– Ney, ney, - вскричал он.
– I'll do my best to help you!
– Если идею одобряют трое, то она вполне выполнима, - упрямо сказал Лежнев.
– Главное, подойти к ней с нужного конца...
В каюту вновь заглянул потерянный Цымбаларь.
– Олекса!
– радостно вскричал Лежнев.
– Иди сюда, Шурик! Дело есть!
– Материалы по последней "линзе" найти не могу, - озабоченно сказал Цымбаларь.
– Ты не видел дискеты, Сема? Она еще с оранжевой такой наклеечкой...
– Не видел я твоей дискеты, - отмахнулся Лежнев.
– Мы вот тут конкурс задумали на лучшего рассказчика. Как тебе наша идея?
Цымбаларь некоторое время смотрел на него.
– Понял, - наконец сказал он.
– Научную конференцию задумали провести? Давно пора. Я тоже с докладом по "линзам" выступлю.
Селингс радостно захохотал.
– Брысь!
– с отвращением сказал Лежнев.
– Сгинь с глаз моих, потомок Кия
Цымбаларь вышел, но через секунду снова заглянул в каюту.
– Так я не понял, - сказал он.
– О чем вы на конференции говорить хотите?
Селлингс весело сполз с кресла. Астахов подавился соком.
Лежнев швырнул в Цымбаларя шахматным конем. Голова Олексы исчезла.
– И чтоб я тебя больше никогда не видел!
– запоздало вскричал Семен Лежнев.
– Я-то думал, что все психи на Земле остались!
К обеду идея выкристаллизовалась настолько, что обрела форму плаката, который Селлингс и Лежнев торжественно повесили в общей столовой. Текст был сделан на английском и русском языках.
КОНКУРС
на лучшую историю из жизни
невероятные события с реалистическими
объяснениями
ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСЕ
ГЛАВНЫЙ ПРИЗ - БУТЫЛКА ОТЛИЧНОГО КОНЬЯКА
У плаката немедленно собрались любопытствующие.
– Это уже не смешно, - сказал Мыкола Свиристюк. На этот раз говорил он по-английски, чтобы было понятно всем.
– Нет, я не спорю, идея неплохая, но зачем над людьми издеваться? Где жюри возьмет бутылку коньяка? Да еще отличного!
– Фирма гарантирует, - загадочно сказал Семен Лежнев. Горилки з перцем не обещаю, а коньяк будет настоящий.
После этого заявления пана Петлюры, да еще сделанного при таком количестве свидетелей, идея обрела плоть. В самом ведь деле, хорошо сидеть в теплой и уютной столовой, слушать удивительные истории, в то время когда за стенами свистит ветер, несется ржавая поземка, поднимающаяся почти до звезд, и температура на поверхности планеты падает до минус семидесяти градусов по Цельсию.
Глава одиннадцатая
САМ СЕБЕ НЕ ХОЗЯИН, 2057 ГОД
В кабинете у Чамберса было прохладно, но разговор медленно становился все более напряженным. Ни тональность его, ни направленность Круглову не нравились.
– Не понимаю, - раздраженно сказал Чамберс.
– Что тебя не устраивает? На этой работе ты постоянно оказываешься в центре событий, Алекс. Ты становишься исторической личностью, как Авраам Линкольн или Джордж Вашингтон. Но тебе хочется бросить все и вернуться к профессии пилота. Почему? Это ведь глупо, Алекс. Более интересной работы у тебя никогда не будет. Это я тебе говорю! И потом, ты меня вполне устраиваешь. Ты очень многое успел за последние годы.
Круглов уныло смотрел в окно.
– Каждый должен заниматься своим делом, - неловко сказал он.
– Понимаешь, я чувствую себя не на месте. Не надо делать из меня межгосударственного деятеля. Я пилот, Ричард, и этим все сказано.
– Какой ты пилот, - злобно сказал Чамберс.
– Посмотри на себя. Ты уже отстал и с каждым годом будешь отставать все больше. Романтик!
– В устах Чамберса это прозвучало настоящим ругательством.
– Тебе уже не двадцать лет, Алекс, ты занимаешься тем, чем должен заниматься умный и знающий дело человек. Ты хорошо показал себя на Луне, неплохо зарекомендовал себя у саперов, но я никак не могу понять, какого дьявола тебя тянет делать все самому? Ты рискуешь, как мальчишка!