Inspiraveris. Верни меня

Мур Лина

– Вэлериу Сакре. Одна тысяча триста пятьдесят первый год от Рождества Христова, – хмурюсь, стирая ещё ниже цифры.

– Одна тысяча триста семидесятый, – в уме подсчитываю дату и понимаю, что ему было всего девятнадцать, когда он умер. И ведь это конец. Должен быть конец, но ниже стоит снова дата смерти и тире, а дальше ничего.

Дотрагиваюсь до высеченных на камне букв, и так сильно бьёт по голове осознание, что это могила. Этот выступ, напоминающий длинный стол – могила того самого священника, обманутого возлюбленной и погибшего,

когда пытался спасти свою семью.

Глаза распахиваются шире, пока эти мысли медленно проносятся в голове.

– Вэлериу, – повторяю я его имя и догадки, которые были сделаны мной ранее, теперь подтверждаются чётко. Он там. Он звал меня сюда, чтобы я… для чего? Что он хочет от меня?

– Аурелия, ты пришла. Верни меня, – раскатисто проносится его голос. От камня. Оттуда и поэтому такое эхо.

Слишком много потрясений, я не умею это контролировать, не знаю, как справиться с этим, оттого в следующий момент вскакиваю на ноги и медленно отхожу от каменного гроба.

– Аурелия, нет… нет… останься… рядом, – воет его голос вокруг меня. И в этом была права, он хочет, чтобы и я была похоронена тут заживо… тут нет выхода. Никакого выхода, он привёл меня в тупик. Он привёл туда, где мне сложно дышать, где лежит он и где по его замыслу должна лечь я. Но почему я? Что я сделала ему?

Вылетая из церкви, подбегаю к колодцу.

– Петру! Лука! Скорее! Нам надо уходить! Быстрее! – кричу, освещая вход в церковь, опасаясь, что теперь не даст убежать отсюда, сейчас что-то сделает. Но что может сделать призрак? Ничего! А я не собираюсь погибать из-за прошлого!

– Не оставляй меня, Аурелия, я умру навсегда… тогда заберу тебя с собой… обещаю! – последнее слово кричит он и сильнейшая волна воздуха вылетает из церкви, сбивая меня с ног. Факел отлетает в сторону, а я, сделав кувырок прямо в воздухе, лечу в колодец. Замурованная, а он полон воды… сон…

– Нет! Петру! Помогите! – кричу я, хватаясь за разрушенный камень, ногами пытаюсь найти выступ, но мокро, слишком мокро, и покрыто чем-то скользким. Пальцы скользят по камню. Вот и все… он сдержит слово, а я глупая поверила ему. Ещё пару секунд и могу проститься с этой жизнью. Пару секунд разве хватит, чтобы вспомнить все? Нет. Только отчего-то страх пропадает, а внутри наступает спокойствие и желание отпустить камень. Пальцы расслабляются и скользят, как и я полечу сейчас вниз.

– Прощай, Вэлериу, – шепчу я.

– Не-е-е-ет! – громкий крик вокруг меня и свобода… прекрасно.

Duodecim

– Держу! – хватают меня за руку, вишу на ней, царапая ногтями мокрый камень другой.

– Давай, Лия, помоги мне, – голос Луки, упираюсь ногами в камень, но они скользят.

– Руку! Аурелия, руку! – поднимаю голову и вижу Петру протягивающего

свою, цепляюсь в неё, и они тащат меня обратно.

Падаю вместе с ними на землю и рвано дышу, начиная плакать.

– Лия, что случилось? Как ты там оказалась? – меня подхватывает за талию Лука и поднимает, а я не могу вымолвить ни слова, только плачу, упираясь лбом в его плечо.

– Аурелия, тише, ну что вы, – меня по спине поглаживает Петру.

– Хватит реветь. Вот поэтому ненавижу девок, постоянно нюни распускают, – раздражённо произносит Лука, отрывая мои руки от себя и отталкивая меня. Урод.

– Хоть факел не потух, уже спасибо. Зачем выбросила его и решила поплавать? – ехидно продолжает он, подходя к огню и поднимая его.

– Это он… он тут, Петру, тут… там, – дрожащей рукой указываю на церковь, поворачиваясь к мужчине, облокотившемуся о колодец.

– Кто? – удивлённо спрашивает он.

– Вэлериу Сакре… там он… в могиле… и скелеты там… много так… дети, – шепчу я и снова по щекам кататься слезы.

– Что ты сейчас сказала? – подходит к нам Лука, освещая моё лицо. – Повтори! Повтори, что сейчас сказала! Вэлериу? Ты назвала его имя?

– Да-да, он. Там он, он звал меня, только не понимаю зачем, – всхлипываю, немного успокаиваясь.

Все ожидала, но не смех парня, запустившего руку в волосы. А он смеётся, да так задорно, что я отступаю от него, бросая ошеломлённый взгляд на задумчивого Петру.

– А вы что-то нашли? – спрашиваю его, перебивая смех Луки.

– Нет, ничего, нет выхода. И кислорода мало, – вздыхает глубоко Петру, концентрируя взгляд на мне.

– Тут нет выхода, он заманил нас сюда, чтобы я умерла тут… поэтому звал, я так думаю. Надо возвращаться, надо идти обратно, – обхожу Петру, но он хватает меня за руку, останавливая.

– Нет. Мы никуда не пойдём, – раздаётся громкий голос Луки, и он перекрывает мне путь. Его глаза блестят в огне, что-то страшное и пугающее в этом мерцании. Вырываю свою руку из хватки старшего брата, отступая назад.

– Почему? Мы умрём здесь, если не уйдём, – медленно произношу, а краем глаза ищу что-нибудь тяжёлое. Чувствую, что что-то не так сейчас. Они переглядываются, и Петру встаёт на ноги, делая ко мне шаг. Не хромает. Не кривится от боли. Только сжимает челюсть, что скулы выделяются резче.

– Идите обратно в церковь, Аурелия. Вы обещали. Обещали помочь ему, ответить тем же, если он подскажет путь. А он выполнил свою часть, – не узнаю в этом стальном голосе мягкий тембр Петру.

– Что? Как вы… вы знаете латынь. Вы… он и вы… что вы хотите от меня? – делаю ещё два шага, и позади уже вход в церковь.

– Знаю, как и Лука, как и Вэлериу. Это наш язык. Настоящий язык нашего народа, а вы одна из нас, Аурелия. Пришло время выполнять обещания. Вы нужны ему, вернитесь и отодвиньте плиту, – они наступают на меня, а я бегаю глазами по пространству позади них. Ловушка, это была ловушка.