Шрифт:
Обложка изготовлена автором книги на основе изображения, взятого из открытого источника с сайтаи обработанного с помощью ряда программ.
ПРИМЕЧАНИЕ: Все события, персонажи и ВСЁ, что читатель найдет на страницах романа – лишь плод воображения автора. География некоторых реальных городов также изменена.
Инстинкт Убийцы.
Книга 1
Часть1. Фатима
Глава 1
1
По пустой в это время трассе с ревом пронесся тяжелый грузовик, едва не задавив выскочившую на дорогу кошку. В предрассветной тьме его фары ярко освещали путь, заливая асфальт белым светом. На мгновение впереди мелькнул маленький черный силуэт, и водитель
Дорога, по которой он ехал, пролегала среди густой лесополосы, хотя ближе к городу все чаще попадались аккуратные двухэтажные домики – дачи богатых людей и загородные дома среднего класса. Все они еще сладко спали в своих кроватях, и только в одном домике уже начался новый день, хотя свет не горел, а занавески на окнах были по-прежнему закрыты. Когда водитель вильнул, пытаясь сохранить кошке жизнь, фары на мгновение осветили темные окна этого дома, выходящие прямо на трассу. Яркий свет, приглушенный шторами, ворвался внутрь, выхватив из темноты сильную женскую фигуру в черной майке на бретельках и таких же черных спортивных шортах. Черные как смоль волосы свисали и закрывали лицо густыми волнистыми прядями, некоторые из которых прилипли, так как лицо было мокрым от пота – девушка отжималась. Крохотные капли заблестели на ее мускулистых руках и плечах, ведь она отжималась совсем не по-женски, без коленок и, тем более, без лавочки. Как в спорте, так и в жизни она не признавала никаких компромиссов.
Вскинув голову на сигнал, девушка подставила лицо под проникающий свет фар, и ее черные глаза ярко блеснули, совсем как у кошки, которую чуть не задавил водитель грузовика. Рев гудка заглушил ее шепот, но через секунду всё смолкло, грузовик выровнялся, и в комнате снова воцарилась темнота, в которой она продолжала шептать, ничуть не сбившись и не потеряв дыхания.
– Шестьдесят один, – выдох, вдох, – шестьдесят два, – снова выдох и вдох, – шестьдесят три.
С каждым счетом ее стройное упругое тело поднималось над полом и опускалось вновь, волосы, собранные сзади резинкой, растрепались и рассыпались по плечам, а часть упала ей на лицо, щекоча нос и мешая смотреть. Но она не остановилась, чтобы поправить прическу – если она что-то начинала, она шла до конца, не обращая внимания на трудности и неудобства. А волосы эти приносили ей немало хлопот, хотя были ее украшением и гордостью. Непокорные, как и нрав их хозяйки, они окружали ее голову пышной волнистой копной, блестящей и черной, как шелк. Мужчины просто сходили от них с ума, и она это прекрасно знала, потому и не обрезала их, хотя порой они ее страшно раздражали. Просто волосы были еще одним ее оружием, а для таких, как она, всякое оружие на счету и им нельзя разбрасываться. И правда, ее роскошные волосы не раз добывали ей пропуск туда, куда попасть было очень сложно.
У каждого своя визитная карточка, любила повторять она самой себе, но профессионал всегда должен быть вооружен разными видами оружия. А она была профессионалом, причем самым первоклассным специалистом своего дела, отнюдь не женского дела. В ее профессии женщины были скорее исключением, подтверждающим правило: опасные игры – мужские игры. Там, где речь шла о борьбе и выживании, слабому и прекрасному полу делать было нечего. Но она не признавала никаких границ и условностей и ненавидела все эти пустые разговоры о разделении труда на женский и мужской, для нее существовал один мир, одна жизнь, в которой женщины и мужчины переплетались и смешивали свои краски.
Это и был настоящий мир людей, которых она презирала и сторонилась. Она давно жила одна, за невидимой стеной, которую построила еще совсем юной девочкой, она перемещалась среди людской массы, но всегда была защищена этим невидимым колпаком, она жила среди них, но они ее не видели и не знали, потому что она так хотела. И, конечно же, она не дружила с людьми, у нее не было ни одного друга, но она в них и не нуждалась, с детства она усвоила одно простое правило: нет на свете лучшего
Люди – самые гадкие существа, часто думала она, работая над очередным заказом, и я ничуть не лучше, разве что я избавляю землю от всей этой грязи, как могу. Ее профессия имела множество названий, которые менялись с течением времени, раньше таких как она называли палачами, потом убийцами, теперь же, с приходом западной моды, она стала называться киллером, но по сути сама всегда считала себя мусорщиком. А разве можно судить того, кто каждый день работает с грязью за то, что он сам в грязи?
Закончив отжиматься, девушка принялась качать пресс, все так же в полной темноте, которую уже начал понемногу разгонять рассвет. Она любила темноту, ведь темнота была ее лучшим помощником и союзником. Таким, как она, жизнь на свету была противопоказана.
Выполняя упражнения, она продолжала считать тихим шепотом, она очень строго следила за своей физической формой, ведь это тоже было ее оружием, может, даже основным. Поэтому она каждый день, несмотря на усталость и место нахождения, всегда находила время на короткую зарядку – это было железное правило, а свои правила она никогда не нарушала. Железная воля и несгибаемый характер всегда вели ее к цели, не позволяя дать слабину ни на секунду и не давая ей поблажек, и ежедневная зарядка была одним из многих не нарушаемых правил, которые она устанавливала сама для себя.
Когда она закончила, в комнате, несмотря на задернутые шторы, уже царил неприятный полумрак. Девушка подошла к окну и, приоткрыв занавеску, выглянула наружу. Уже окончательно рассвело, но низкие темные тучи не пропускали солнечные лучи, по земле стелился густой серый туман, цепляясь за кусты и маленькие деревца, трасса была абсолютно пуста – в такой час по ней проезжали только грузовики, спешащие с товарами в Ростов или из Ростова.
Как хорошо, что подвернулся этот милый домик, подумала она, любуясь нетронутой красотой утра, в городе такого не увидишь. Она уже бывала в этом городе и уже успела проникнуться к нему неприязнью – многолюдный и серый, он напоминал ей большой муравейник, где каждый спешит и торопится по своим очень важным муравьиным делам. Но работа есть работа, тем более, если за нее еще и хорошо платят, а в этом городе для нее всегда находились дела. Поэтому она снова приехала, хотя от одного вида на реку ее начинало тошнить, а при виде всех этих раздутых провинциальных шишек ей хотелось достать автомат и перестрелять их прямо на улицах. Если мне снова придется жить в какой-нибудь гостинице или квартире в черте города, с тоской думала она, я, наверное, не сдержусь. Поэтому она отправилась за город, и ей повезло, она нашла этот отличный домик около трассы, где было спокойно и тихо, а людей почти не было совсем – на дачи приезжали только в выходные, а те, кто жили здесь постоянно, каждое утро ездили на работу в город, а в выходные и вовсе торчали там. И это ее вполне устраивало, лишнее внимание было ей совсем ни к чему.
До города было далековато, но автобусы ходили регулярно, хотя сама она общественный транспорт игнорировала, предпочитая ездить на взятой в прокате «семерке» милого зеленого цвета – ни дать ни взять еще одна местная рабочая пчелка или командированная сотрудница какой-нибудь фирмы. И это тоже было ей на руку. Немногочисленные соседи знали ее как Катерину Давыдову, по этим документам она и прибыла сюда, по ним же взяла машину у старика-дачника. У нее было много имен и много лиц, но истинное не знал никто, хотя в криминальном мире для заказчиков и конкурентов у нее было одно имя, которое знали все, и которое с годами стало гарантией качества и надежности исполнения. Ее звали Фатима, хотя и это имя не было настоящим, но она за годы так привыкла к нему, что уже и не помнила почти своего имени, которое дала ей мать. Она была Фатимой, а остальные имена и лица мелькали и стирались в ее памяти, как прожитые дни.