Шрифт:
Книга 1
Предисловие автора
Я никогда не пишу предисловия. Наверное, потому что сама не люблю их читать. Обещаю, я буду краткой.
Я писала эту книгу дольше, чем планировала. Я бы хотела работать быстрее, но в начале 2020г., когда я села ее писать, мир погрузился в страшный сон и до сих пор не проснулся.
Ха! Человек – самое опасное существо именно потому, что умеет привыкать ко всему, умеет всё растворять в своей несокрушимой жажде жить.
Надеюсь, этот темный период скоро закончится… А если не скоро – то я привыкну.
Надеюсь, вторая часть романа будет и дойдет до читателя.
Надеюсь, вы полюбите эту историю так, как люблю ее я.
Всё, заканчиваю. Один из героев, которых вы встретите на страницах, сказал, что нет никакого Добра и Зла, так видят мир только люди в силу своей ограниченности. Есть лишь Равновесие.
Но я –
P.S. Тем, кто читал мой роман Дар, возможно, будет приятно вновь оказаться среди знакомых районов и улиц южного мегаполиса (которому я пока так и не дала названия). Тем же, кто собирается побывать там впервые хочу сказать: добро пожаловать в город, где всегда происходит что-то волшебное…
Элеонора.
17.10. 20203г.
Глава 1
Знаете, ночи в больнице такие длинные, что кажется, будто ты попал в чистилище, и время остановилось. Чернота за окном, чернота в душе… беспросветно. Ты куришь и ждешь, когда взойдет солнце, или когда придет сон, или когда медсестра, судорожно постучав в дверь ординаторской, сообщит, что кому-то плохо. Я не вел специальную статистику, но за 10 лет работы в муниципальной городской больнице мегаполиса убедился: ночь – время смерти, как будто в отсутствие солнца тьма пытается пожрать беспомощных и больных, и те, у кого не достает сил отстоять свое право увидеть рассвет, погибают. Я видел много смертей, и подавляющее большинство случалось именно ночью.
Смерть приходит бес стука, это я тоже усвоил, работая в районной больнице Александрита, а это крупный район огромного мегаполиса. Это в красивых голливудских фильмах врачам выдают пейджеры, которые начинают тревожно пищать, у нас же до появления смартфонов не было вообще ничего – проводной телефон или не работал, или его никто не брал, а в эпоху мобильников тарифы были слишком дорогими, чтобы звонить ради какого-то очередного пациента, так что медсестры просто бегали по этажам и кабинетам, вылавливая врача, а потом еще выслушивая от него порцию ругательств – не у всех медиков проблемы со сном. Я тоже частенько бурчал, что, мол, всем им вечно плохо, поэтому они пытаются отравить жизнь и другим, дергают врача по пустякам… но это когда я шел неспешным шагом после осторожного стука в дверь, тогда я точно знал, что сейчас дам таблетку, назначу укол и отправлюсь в свою обшарпанную обитель дожидаться рассвета. Если стук был неровным и быстрым, мой шаг ускорялся, кому-то действительно требовалась срочная помощь. А вот когда стука не было… дверь просто распахивалась, и взволнованный голос быстро и отрывисто сообщал ситуацию. И я бежал, наперегонки со смертью, и, надо сказать, выигрывал больше таких гонок, чем проигрывал… но я очень хорошо запомнил, что смерть не стучит и не спрашивает разрешения войти.
Я бился на стороне человека, моего пациента, за жизнь которого я нес ответственность, пока он или она находился в этих жутких стенах, и я бился честно и изо всех сил. Это всегда было в моем характере, я всегда был больше драчуном и задирой, чем исследователем или наставником. Мои коллеги обычно посмеивались, коротая бесконечные ночи в одной ординаторской: некоторые врачи – менторы, объясняющие с высоты своих познаний, как человеку победить болезнь; некоторые – няньки, опекающие и контролирующие пациента, пока он не пойдет на поправку; кто-то мнит себя господином, свысока дарующим здоровье… А я всегда был воином, драчуном, закатывающим рукава и вступающим в бескомпромиссную драку с болезнью.
Я и в медицину-то попал исключительно потому, что в мединституте была военная кафедра, а мама всегда говорила, что в армии меня убьют на первой же неделе. В итоге я сохранил жизнь и получил еще и диплом, в котором напротив многих предметом стояла отметка «отлично». Отработав положенные 3 года в небольшом селе в средней полосе, я решил, что огни большого города мне милее крупных звезд, отлично видимых из-за отсутствия фонарей, так я оказался в больнице номер 3 жилого района Александрит. Молодого терапевта гоняли в хвост и в гриву, но я влюбился в город и в свою новую жизнь, даже обшарпанная больница казалась мне дворцом Медицины после убогой амбулатории в селе.
Пережив лихие 90-е как жестокую болезнь, грязный и обветшалый город стал понемногу набирать, а концу нулевых даже приобрел некоторый лоск. Стали открываться частные больницы и медицинские центры, меня неоднократно звали в такие заведения, мой характер драчуна, как ни странно, сослужил мне хорошую службу – меня считали сильным специалистом, не оставляющим болезни ни шанса. Но я любил эти стены, этот огромный мир из 8-ми этажей, здесь была своя жизнь, здесь люди рождались и умирали, обретали надежду и теряли всё. И всё это на моих глазах, а иногда еще при моем непосредственном участии. Я была драчуном, задирой, да, им и остался,
Глава 2
Из окна моей ординаторской открывался совершенно потрясающий вид, еще бы, терапевтическое отделение располагалось на 6 этаже, а сама больница номер 3 стояла на холме, так что, коротая бессонные ночи или наспех обедая днем, я, то есть, я и еще 4 врача, с которым я делил эту комнату, могли любоваться раскинувшимся районом. Александрит обновился одним из первых в городе, так что мы смотрели, как на месте хрущевок вырастают современные высотки, как стремительно тянутся к небу торговые центры, по сравнению с которыми деревья в парках казались низенькими кустами. Район был далеко от реки, и местность всё время плавно поднималась, так что наша больница стояла на самой вершине, как некий храм Жизни и Смерти. Мы курили прямо там, невзирая на все запреты, да и кто бы нам запретил, это был наш дом, наша вотчина, наша территория, и порой дым от множества выкуренных сигарет становился таким густым, что я едва мог видеть, что творится за окном.
Мне тогда был 41 год, я всё еще верил, что молод, и что всё лучшее – впереди. Говорят, это самый опасный возраст для мужчины, тело начинает сдавать, а душа вроде как только-только распрощалась с детством. Ты не понимаешь, что молодость уже прошла, и когда вдруг обнаруживаешь очередное доказательство этого горького факта – просто закрываешь глаза и прячешься за бодрящими фразами типа «после 40 жизнь только начинается» или «40 – это вторая молодость, только лучше». И когда врачи – эх, а сколько раз я сам был среди тех, кто повторял эту фразу – говорят «вам ведь уже не 20…», все как один возмущаются, удивленно таращат глаза и восклицают: да я еще полон сил, да я еще молодой и здоровый, да я любому сопляку фору дам… Ха, давать советы всегда легче, чем им следовать, вот почему многие «гуру отношений» одиноки, бизнес тренеры бегут с семинаров на последнюю маршрутку до своей глухомани, а врачи – сами больны. Я активно призывал сверстников притормозить, вспомнить, что они уже перевалили через вершину жизни и теперь медленно спускаются, а кто-то и вовсе катится кубарем по склонам жизни. Но сам я? Нееет! Я молодой и полный сил мужчина в расцвете карьеры и личностного развития… Как же плоско я видел жизнь, несмотря на то, что за годы работы в больнице навидался всякого. Просто мы, люди, даже самые образованные, довольно примитивные и глупые создания, мы почти ничего не знаем о мире и о самих себе, а если из окружающего наш крохотный островок знания тумана что-то вдруг выплывает, мы просто закрываем глаза и говорим себе, что этого не было… или я просто всё неправильно понял. Конечно, объяснение есть всему, просто мы еще на том ничтожном уровне развития, что это объяснение нам недоступно, как пещерному человеку – физика.
Однако мы уже развились настолько, чтобы спорить и утверждать – как истинные дураки, не зная ничего, мы мним, что знаем так много, и каждый отдельный индивид твердо уверен, что именно он прав, что именно он видит Истину, что правда на его стороне. Я и сам был таким. И в тот памятный вечер в конце марта я готов был спорить до хрипоты, доказывая, что знаю жизнь лучше других.
Глава 3
– Бред собачий, – выдыхая дым, бескомпромиссно заявил Юра, – читай по губам, если не воспринимаешь на слух: инопланетян не существует; привидений не существует; загробной жизни не существует; нет ангелов или демонов; нет ничего, что не подчинялось бы законам науки…