Институт экстремальных проблем

Камских Саша

На занятия Худяков пришел один.

— Странноватый парнишка, — сказал он о Меньшикове. — Я ему говорю: «Пошли к Светлане, она нас «спарить» решила», а он смотрит на меня дикими глазами и молчит. Вцепился в лавку так, что пальцы побелели. — Олег пожал плечами. — Силком я его тащить не стал.

— Я тоже не буду гоняться за ним, — вздохнула Света, — так же, как и за некоторыми другими.

Девушка подумала о Медведеве, который не только перестал приходить на занятия, но и начал демонстративно отворачивался от нее при встрече, не желая даже здороваться. Расстроившись, она никак не могла сосредоточиться, и Олег это почувствовал.

— Наверное, сегодня у нас ничего не получится, давай попробуем в следующий раз, — предложил он. — Расскажи, чем ты занимаешься с ребятами помимо йоги.

— Обычная рутина, — улыбнулась Света, — для начала провела профессионально-психологическое тестирование по новой методике, написала отчет,

что все ребята пригодны для работы. Они разные, но у всех есть одна черта – готовность не только прийти на помощь, но и активное сострадание к тем, кто попал в беду. Что и говорить, Николай Кронидович тщательно подбирает кадры, случайных людей, по-моему, в отряде нет. Почти у всех высшее или среднее специальное образование, у каждого водительские права всех категорий и по несколько специальностей: водолаза и судоводителя, промышленного альпиниста и сварщика, компрессорщика и газорезчика. Постоянно, да ты и сам, наверное, это знаешь, проводится учеба на курсах переподготовки, а я, со своей стороны, хочу сделать акцент на антистрессовом тренинге, потому что интенсивные физические и психологические нагрузки не могут не вызвать сильного нервно-психического напряжения. Совсем устранить его невозможно, это же люди, а не роботы, но необходимо научить ребят вовремя снимать стресс методами, не наносящими вреда здоровью. — Девушке рассказывали, что после крупных происшествий с большим числом жертв окрестные ларьки, круглосуточно торговавшие спиртным, опустошались подчистую. — Так что, отдельным пунктом у меня стоит психологическое сопровождение сотрудников, а при необходимости – экстренная реабилитация, если нагрузка окажется запредельной. Я предложила, чтобы в клинике предусмотрели небольшое отделение для реабилитации спасателей в неотложных случаях. Профилакторий в Песчаном – дело хорошее, но туда нужно еще добраться, а здесь можно было бы на месте оказать первичную помощь, вполне допускаю, что иногда и медикаментозными средствами. — Света покачала головой. — Сложнее всего, я думаю, приходится командирам групп; они на месте происшествия должны мгновенно реагировать на ситуацию, принимать решения, от которых может зависеть человеческая жизнь, координировать свои действия с другими службами, да и без всяких ЧП на них лежит постоянная ответственность за ребят, за оборудование, за спецтехнику. Для них я хочу разработать отдельную программу, мы уже обсуждали ее наброски с другими психологами института и руководством.

— Наш командир, похоже, опасается, что его авторитет пошатнется, даже если он просто скажет тебе пару слов или спросит о чем-то, — усмехнулся Олег, — и пользуется старыми проверенными способами, предпочитая их всем программам.

— Тут уж я ничего не могу поделать, даже и пробовать не стану, — развела руками Светлана. — Пока здоровья хватает, так и будет продолжаться.

Девушка подумала, что лицо командира группы почти всегда было напряжено, глаза смотрели озабоченно, межбу бровями залегла глубокая складка. Очень редко она исчезала, а сведенные мышцы расслаблялись, тогда Медведев молодел и становился похожим на того Вадима, каким его помнила Света. Такое несколько раз происходило и на ее занятиях, когда он, похоже, на какое-то время переставал думать о работе. «Вот кому в первую очередь нужна поддержка, — подумала Светлана, — но неужели он боится показаться слабым и из-за этого не хочет разговаривать со мной даже на нейтральные темы?»

— В основном я просто общаюсь с ребятами, с теми, конечно, кто этого хочет, — Света, казалось, беззаботно улыбнулась. — С серьезными проблемами ко мне еще никто не обращался, пока просто разговариваем больше о пустяках, но в таком разговоре человек зачастую раскрывается гораздо сильнее, чем если специально расспрашивать его. Илья, например, принес мне кактус и сказал, что его нужно поставить около компьютера, чтобы на его колючках рассеивалось вредное излучение, а потом полдня рассказывал мне об этих растениях. Они, оказывается, бывают такие разные! С маленькими колючками и с большими, с пухом вместо них и совсем голые. А как они цветут! Илья показал книгу о кактусах с фотографиями – это просто фантастика! И вовсе они не погибают после цветения, как говорят, а цветут каждый год, если их правильно содержат. Им и полив нужен регулярный, и освещение правильное – далеко не все кактусы любят жару и солнце. Илья очень много знает о цветах вообще, а не только о кактусах, я и подумать не могла, что почти все цветы у нас в институте – его подопечные. Дома ему негде их держать, потому что квартиру он снимает и не хочет обострять отношения с хозяйкой, вот и нянчится с ними на работе, почти как Денис со своими кошками.

— Этот тебе, наверное, лишь о них и рассказывает, — предположил Худяков.

— Не только, — рассмеялась Света. — Он моей машиной занимается и очень подробно объясняет, что делает и зачем, а я все время ему говорю, что ничего в этом не понимаю. Тогда он подключает

к этому делу Антона и Сашу, и они втроем начинают читать мне лекцию о карбюраторе или что-нибудь в этом роде. Кстати, Саша только в компании может разговаривать со мной спокойно, если же мы сталкиваемся с ним случайно, или я что-то спрашиваю у него, когда рядом больше никого нет, мне всегда кажется, что он хочет сбежать.

— Вот я и говорю, что он странноватый слегка, — усмехнулся Олег. — Света, я тебе серьезно говорю – если он, Вадим или кто-то еще хоть как-нибудь тебя обидит, немедленно скажи мне.

— Спасибо, Олег, но я не думаю, что кто-то из ребят способен на такое, к тому же я всегда смогу постоять за себя в любом смысле, — покачала головой девушка, — да и Петрович не даст меня в обиду.

Света не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что именно Новоселов устроил ее в институт, и даже Олегу сказала об этом не сразу. На работе она общалась с Петровичем, ничем не выделяя его среди других сотрудников, а в разговорах наедине всегда просила дядю Сашу, чтобы он тоже не проявлял к ней особого внимания. Ей не хотелось, чтобы ко всем пересудам об отношениях с командиром группы, добавилось еще и мнение о ней как о безмозглой красотке, пристроенной по знакомству на хорошую должность, что было на прежнем месте работы. Новоселов соглашался с девушкой, но не оставлял ее без присмотра, особенно первое время.

* * *

К июню Медведев почувствовал в себе прежнюю силу и на лицо немного похудел, однако былая легкость к нему не вернулась. В один из выходных дней, прихватив снаряжение для скалолазания, Вадим отправился за город на свои любимые скалы. И Петрович, и Генка всегда выговаривали ему, когда узнавали про эти поездки: «Ты рехнулся? В полном одиночестве ползать по отвесным стенам! Если свалишься с высоты, разобьешься, что будет? Пока кто спохватится, куда ты пропал, пока найдут, уже и помощь не понадобится!» Медведев с ними не спорил, а только молча усмехался в ответ и думал, что риск полностью оправдывается тем упоительным состоянием восторга от преодоления невозможной на первый взгляд преграды и свободы, которую он ощущал на только что покоренной скале. У него не хватало слов, он никогда не смог бы описать, что чувствовал, стоя в полном одиночестве на вершине, когда над головой было одно лишь небо, а внизу виднелись только кроны деревьев, сливавшихся в сплошной массив зелени. Иногда что-то подобное снилось ему, к тому же во сне он приобретал способность летать, летать без крыльев, без взмахов руками, стремительно рассекая воздух подобно снаряду, управляя своим движением одним лишь малозаметным напряжением мышц.

Одиночество и тишина в последние годы все больше привлекали его, шумные сборища не вызывали ничего, кроме раздражения. Еще в студенческие времена Медведев увлекся спелеологией, и в области не осталось ни одной пещеры, где он не побывал бы с приятелями из клуба любителей подземелий. Но прежняя команда давно распалась, новых друзей Вадиму завести было непросто, Генка просто шарахнулся от предложения составить компанию, а в одиночку спускаться под землю при всей своей любви к риску Медведев не осмеливался. Для разрядки и успокоения нервов оставались только скалы.

Вадим еле преодолел пустячную по его прежним понятиям стенку и не почувствовал наверху ничего, кроме досады. Куда-то за зиму пропали и ловкость, и гибкость, осталась одна только сила – тупая и неуклюжая.

«Медведь неповоротливый! Пора, как нашим бухгалтерским девкам, на диету садиться!» – костерил он себя, однако хоть ругайся, хоть ни ругайся, набранные килограммы от этого не исчезнут. Вадим прекрасно понимал это, и его тренировки стали похожи на самоистязание, но от нагрузки появился зверский аппетит, мускулатура наросла еще мощнее, чем раньше, а вес и размеры, в итоге, меньше не стали. В волейбол против его группы уже никто не хотел выходить на площадку – подачу Медведева отбить было невозможно. Он играл профессионально, сказывались многолетние занятия в секции, и звание кандидата в мастера спорта было получено не зря, а теперь еще прибавилась неимоверная сила. Мяч проносился пушечным ядром, когда он врезался в грунт, казалось, что на месте удара должна образоваться воронка, как от падения авиабомбы.

Другие тоже играли на хорошем уровне. Подачи Новоселова было очень сложно брать, мяч летел, будто произвольно меняя траекторию, и, как живой, ускользал из рук противника. У Дениса на площадке пропадал добродушно-полусонный вид сытого медведя, он распрямлялся и становился быстрым и ловким, каким бывал только во время спасательных работ. Антон с Сашкой оказались шустрыми просто в силу своего возраста, а Сергея на площадке, также как Дениса, было сложно узнать – он не отсиживался, как обычно, где-то в углу; по мастерству Томский оказался почти на одном уровне с Медведевым. Сергей легко взлетал к верхнему краю сетки и вместе с Денисом ставил непробиваемый блок, отбивал самые сложные мячи, демонстрируя немалые ловкость и силу, незаметные в обычной жизни.