Инструктор над законом

Воронин Андрей Николаевич

– Дома помоемся, - сказал он, наливая обжигающий кофе в жестяной колпачок термоса и протягивая импровизированный стаканчик Свату.

Пока Сват пил, с шумом прихлебывая огненную жидкость, Илларион боролся с желанием плюнуть на все и выкурить сигаретку - в конце концов, это было, скорее всего, абсолютно безопасно, таможенники уехали и вернутся нескоро, а оставить засаду они вряд ли догадались - им было не до того. Искушение усугублялось тем, что сигареты были с ним, пачка заманчиво похрустывала в нагрудном кармане. "Черта с два, - решил Илларион.
– Не курить в разведке одно из первейших правил. В

последние дни я только и делаю, что нарушаю все и всяческие правила, и рано или поздно это может выйти боком. Отпускное настроение у меня, что ли, до сих пор не прошло?"

Напоив Воробья, он налил кофе себе и принял от сообразительного Свата толстый ломоть черного хлеба с салом. Еда согрела закоченевшее тело, а кофе прогнал сон. Жизнь стала немного приемлемей. Илларион с хрустом потянулся, завинтил термос и убрал его в рюкзак.

– Сделаем так, - сказал он.
– Когда они приедут и выйдут из машин, дадите несколько очередей и начнете отходить на нашу сторону. Старайтесь при этом как можно больше шуметь. Мне надо, чтобы они пошли за вами, ясно?

– Это ясно, - сказал Сват, с тоской посасывая пустой плексигласовый мундштук и сплевывая в траву.
– Неясно, что в это время будешь делать ты.

– Я буду делать все остальное, - сказал Илларион.
– Я мог бы поменяться с тобой местами, чтобы ты, наконец, успокоился. Одним дураком больше, одним меньше - невелика разница. Я не стану этого делать только потому, что обещал Старику вернуть товар, а ты этого сделать не сможешь. Еще вопросы есть?

Сват пробурчал что-то нечленораздельное и отвернулся.

– Что?
– металлическим голосом спросил Илларион.

– Я говорю, курить охота, - сказал Сват.

– Курить...
– Илларион подавил сочувственный вздох, снова с отвращением понюхал ладони, скривился и вытер их о траву.
– Придется потерпеть.

Дома накуришься.

– Дома я напьюсь, - возразил Сват.

– Да, - мечтательно поддержал его Воробей, - сейчас бы стаканчик, да к бабе под одеяло...

– Все граждане России имеют право на отдых, - сказал Илларион.
– Но!..
– он поднял кверху указательный палец и помахал им в воздухе.
– После того, как выполнят порученную работу... Иначе народ нас не поймет, - подумав, добавил он.

Небо на востоке стремительно наливалось светом.

Солнце было готово вот-вот показаться из-за леса.

Илларион снова полез в рюкзак, вынул из него два запасных магазина к автомату и затолкал их в глубокие карманы брюк. Затянув тесемки и застегнув ремни, он протянул рюкзак Свату, который был покрепче Воробья.

– Держи. Патронов не жалейте, но меру знайте, а то как бы они не испугались и не залегли возле машин. Стрелять поверх голов. Ты меня понял. Сват?

– Не понял, - угрюмо отозвался тот.
– Почему это - поверх?

– Ладно, - подумав, сказал Илларион.
– В самом деле - почему? Одного дарю. Только Плешивого не трогай.

– Это понятно, - обрадованным голосом сказал Сват, - это ясно. Хотя вот его бы, гада, первого и положить...

– Даже и не мечтай, - строго сказал Илларион.
– Я тебя из-под земли достану и обратно в землю вобью, если ты его хотя бы поцарапаешь.

Он выпрямился и несколько раз подпрыгнул на месте, не выпуская автомата из рук. В кармане глухо забренчали

спички.

– Ай-яй-яй, - сказал Илларион и бросил спички Воробью.

Воробей ловко поймал коробок на лету и спрятал его в карман.
– Вот теперь, кажется, порядок, - удовлетворенно констатировал Забродов и на пробу подпрыгнул еще раз.
– Если они меня не унюхают, то все должно быть тип-топ.

– Не нравится мне это, - пробурчал Сват, и Илларион вынужден был признать, что ему не откажешь в наличии чутья и интуиции. Старцеву план Забродова тоже не понравился, прежде всего потому, что главная роль в нем отводилась непроверенному гастролеру - и без всякой возможности его проконтролировать. Судя по всему, то же самое не нравилось и Свату, который, будь на то его воля, непременно приставил бы к новичку одного-двух автоматчиков. Он был одним из тех немногих, кто еще не видел Иллариона в деле, и совершенно искренне полагал, что нацеленный в спину этого столичного клоуна автомат совершенно обезопасил бы Старика от любых неожиданностей.

– Не грусти. Сват, - сказал ему Илларион, - все будет в лучшем виде. Главное, не трусь.

Сват только презрительно фыркнул, но москвича уже не было рядом. Он исчез так внезапно и тихо, прямо на глазах, что Свату стало немного не по себе и на ум полезли всякие сказки о нечистой силе, обитающей якобы в здешних местах.

– Ты видал?
– спросил он у Воробья.

Воробей только утвердительно кивнул головой, пребывая в состоянии совершенного обалдения, - он тоже не успел засечь, когда и как исчез Забродов.

– Да вон он, - с облегчением сказал Сват, указывая на неясную в предрассветном сумраке фигуру, стремительно и бесшумно скользнувшую через дорогу и без единого шороха растворившуюся в кустах на противоположной стороне немного левее сгоревшего блок-поста.
– Во дает! Как в кино.

Некоторое время оба до боли в глазах всматривались в эти кусты, надеясь засечь москвича по шевелению потревоженных веток, но тщетно - тот растаял, как сахар в кипятке.

– Правда, как в кино, - восхищенно выдохнул Воробей.

– Ерунда это все, - сказал Сват, садясь на землю и вынимая из-за пазухи засаленную колоду карт.
– Кому это здесь надо? Тоже мне, черепашка-ниндзя... Свалил, и хрен с ним. Сигареты сухие у тебя? А то мои намокли, когда я в болоте на карачки встал...

– Может, не надо?
– спросил Воробей, осторожно косясь на дорогу, видневшуюся в просветах листвы. Но он мгновенно устыдился своей нерешительности и полез за сигаретами во внутренний карман.

Сват тем временем сдал карты, не забыв предварительно сделать не очень приличный жест в ту сторону, где скрывался невидимый и неслышимый гастролер, навязанный им Стариком. Впервые с того момента, как они вышли с Выселок, Сват почувствовал себя свободно - Забродов его больше не видел и дотянуться до него своими стальными ручищами не мог. Вообще-то, Сват был не из пугливых и любому другому давным-давно своротил бы рыло за такие штучки как, например, тыканье его. Свата, мордой в грязь. Но в этом москвиче было что-то заставлявшее его медлить и не начинать справедливой драки. Даже то, что Воробей, несомненно, поддержал бы его в бою, как-то мало вдохновляло Свата на решительные действия - ему казалось, что и десяток Воробьев Забродову был бы нипочем.