Инструктор. Глубина падения

Воронин Андрей Николаевич

– Простите, я слукавила. У меня нет никакой редкой книги. Зато, как я знаю, редкая, очень редкая книга недавно появилась у вас. И именно о ней мы с вами будем говорить. А Лева, как только придет в себя, обязательно сделает фотки. Хорошо?

Паршина опять откинула за спину волосы, поправила челку и, приглашая Забродова присесть на диван, сама устроилась в кресле и включила диктофон.

– У меня достаточно много редких книг, – стараясь взять себя в руки, проговорил Забродов, понимая, что его провели на мякине.

Зря, конечно же, зря он не доверился

своему внутреннему чувству и не отказался от интервью еще утром. Теперь приходилось взвешивать не только каждое свое слово, но и каждый взгляд и жест.

Пойти на попятную было поздно. Ведь если он даже вежливо выставит их сейчас за дверь, они найдут, как его опозорить и, укусив побольнее, засветить в прессе.

– Но эту вы приобрели только вчера, – проговорила Паршина, пододвигая диктофон поближе к Забродову. – И это не просто книга. Это редкое сувенирное издание с уникальными иллюстрациями.

Тот вздохнул и недовольно покачал головой:

– Я не знаю, какую именно книгу вы имеете в виду…

– Я имею в виду уникальное издание «Тысячи и одной ночи». Мой муж хотел купить ее. Но вы его опередили, – не скрывая обиды, добавила Паршина.

– А что, ваш муж библиофил? – спросил Забродов в ответ.

– Нет, мой муж – очень богатый человек. И он не привык ни в чем себе отказывать, – не скрывая гордости, заметила Паршина.

– Ее муж не просто богатый, ее муж ну оч-чень богатый человек! – подал пьяный голос фотокор Лева и, чуть заплетаясь, добавил: – У него фирма, нет, не то, у него компания. «Серебряные крылья» называется. Куда хочу, туда лечу…

– Это правда? Владелец авиакомпании «Серебряные крылья» Эдвард Паршин – ваш муж? – с интересом взглянув на Паршину, уточнил Забродов, наконец вспомнив, где же он слышал эту фамилию.

Та молча кивнула.

Бывший инструктор ГРУ, капитан в отставке Илларион Забродов хорошо помнил, как несколько лет назад им пришлось прошерстить на предмет переброски оружия несколько частных авиакомпаний. В «Серебряных крыльях» по документам было все чисто. Даже подозрительно, насколько все было у них там чисто…

Полковник ГРУ Мещеряков, не доверяя своим молодым помощникам, попросил тогда Забродова лично встретиться с владельцем компании Эдвардом Паршиным. Но встреча не состоялась. Забродов вынужден был экстренно вылететь на задание. А по возвращении, как он понял, эта тема была уже неактуальна, дело замяли. Но название компании и имя владельца отпечатались в его памяти, хотя он не сразу смог связать фамилию нахальной редакторши «Сноба» с владельцем частной авиакомпании.

Забродов давно заметил, что ясно помнит лишь такие факты и имена, которые еще могут ему пригодиться, особенно те, что связаны с неоконченными делами. Наверняка где-то в глубинах его памяти оставались и те, кто уже навряд ли воскреснет в настоящем времени. Но без надобности он не ворошил давние воспоминания.

Зная, что память особенно цепко хранит и потом, сбивая с мысли, совсем некстати выдает эмоционально окрашенную информацию, он приучил себя воспринимать происходящее не столько

сердцем, сколько разумом. А разум его аккуратно фиксировал не то, что пережито, а то, что не доделано. Забродов старался сохранять здравый рассудок, но при этом доверяя своей интуиции. А интуиция его еще тогда подсказывала, что у этого Эдварда Паршина, который для обычного гражданского перевозчика слишком уж быстро взлетел на своих «Серебряных крыльях» в верхние строки в списке самых богатых людей России, в реальности не так все чисто, как показывают его документы. Но тогда у Забродова не было возможности довести это дело до конца. И именно поэтому фамилия Паршина зависла в его памяти.

Во всяком случае, теперь Забродов понимал, почему фамилия редакторши «Сноба» показалась ему странно знакомой и почему это подсознательно повлияло на то, что он не смог отказаться от интервью. Паршин, а значит, и его супруга были из одного из его не доведенных до логического завершения дел.

Забродов улыбнулся и заметил:

– Да, думаю, чтобы создать достойные условия для жизни такой, как вы, женщины, нужно быть богатым, очень богатым человеком.

– О! Она дорогая штучка! А вредная – не передать! – опять встрял в разговор Лева.

Он постепенно приходил в себя.

– Лева, я сейчас тебя выставлю! – довольно резко одернула его Паршина и, обращаясь к Забродову, виновато улыбнулась: – Простите. Может, у вас активированный уголь или хотя бы аспирин есть? Нужно как-то привести его в чувство.

– Хорошо, сейчас посмотрю, – кивнул Забродов и уже направился на кухню, где, как у большинства, обычно стояла аптечка.

Но в прихожей он вспомнил, что утром, когда убирал, оставил аптечку в кабинете на подоконнике, и вернулся. Он точно помнил, что дверь в кабинет не закрывал. А она почему-то оказалась плотно прикрыта. Прислушавшись, Забродов с удивлением уловил абсолютно трезвый полушепот Левы:

– На полках нет. В столе посмотри.

Как понял Забродов, его гости что-то искали, но лишь покачал головой. Он решил сделать вид, что ничего не слышал, и довести игру до конца.

Забродов нарочно закашлялся и, дав возможность гостям занять прежние позиции, вошел в комнату.

Лева полулежал на диване, Паршина стояла у одной из книжных полок и что-то рассматривала.

– Ну что, принесли таблетки? – как ни в чем не бывало спросила Паршина.

– Я вспомнил, что аптечку утром оставил здесь, в кабинете, – проговорил Забродов, подойдя к подоконнику и доставая из аптечной коробки активированный уголь.

– А запить, запить ему чем? – тут же спросила Паршина.

– Да тут минералка есть, – кивнул Забродов, наливая воду в стакан.

Он чувствовал, что гостям очень хочется еще раз выпроводить его из комнаты.

Леве пришлось выпить две таблетки активированного угля да еще икнуть, продолжая, как убедился Забродов, разыгрывать захмелевшего фотокора.

– Давайте задавайте свои вопросы, – сказал Илларион Забродов, обращаясь к Паршиной. – Времени у меня не так много. Завтра рано уезжаю.