Инструктор. Глубина падения
Шрифт:
– Простите, я слукавила. У меня нет никакой редкой книги. Зато, как я знаю, редкая, очень редкая книга недавно появилась у вас. И именно о ней мы с вами будем говорить. А Лева, как только придет в себя, обязательно сделает фотки. Хорошо?
Паршина опять откинула за спину волосы, поправила челку и, приглашая Забродова присесть на диван, сама устроилась в кресле и включила диктофон.
– У меня достаточно много редких книг, – стараясь взять себя в руки, проговорил Забродов, понимая, что его провели на мякине.
Зря, конечно же, зря он не доверился
Пойти на попятную было поздно. Ведь если он даже вежливо выставит их сейчас за дверь, они найдут, как его опозорить и, укусив побольнее, засветить в прессе.
– Но эту вы приобрели только вчера, – проговорила Паршина, пододвигая диктофон поближе к Забродову. – И это не просто книга. Это редкое сувенирное издание с уникальными иллюстрациями.
Тот вздохнул и недовольно покачал головой:
– Я не знаю, какую именно книгу вы имеете в виду…
– Я имею в виду уникальное издание «Тысячи и одной ночи». Мой муж хотел купить ее. Но вы его опередили, – не скрывая обиды, добавила Паршина.
– А что, ваш муж библиофил? – спросил Забродов в ответ.
– Нет, мой муж – очень богатый человек. И он не привык ни в чем себе отказывать, – не скрывая гордости, заметила Паршина.
– Ее муж не просто богатый, ее муж ну оч-чень богатый человек! – подал пьяный голос фотокор Лева и, чуть заплетаясь, добавил: – У него фирма, нет, не то, у него компания. «Серебряные крылья» называется. Куда хочу, туда лечу…
– Это правда? Владелец авиакомпании «Серебряные крылья» Эдвард Паршин – ваш муж? – с интересом взглянув на Паршину, уточнил Забродов, наконец вспомнив, где же он слышал эту фамилию.
Та молча кивнула.
Бывший инструктор ГРУ, капитан в отставке Илларион Забродов хорошо помнил, как несколько лет назад им пришлось прошерстить на предмет переброски оружия несколько частных авиакомпаний. В «Серебряных крыльях» по документам было все чисто. Даже подозрительно, насколько все было у них там чисто…
Полковник ГРУ Мещеряков, не доверяя своим молодым помощникам, попросил тогда Забродова лично встретиться с владельцем компании Эдвардом Паршиным. Но встреча не состоялась. Забродов вынужден был экстренно вылететь на задание. А по возвращении, как он понял, эта тема была уже неактуальна, дело замяли. Но название компании и имя владельца отпечатались в его памяти, хотя он не сразу смог связать фамилию нахальной редакторши «Сноба» с владельцем частной авиакомпании.
Забродов давно заметил, что ясно помнит лишь такие факты и имена, которые еще могут ему пригодиться, особенно те, что связаны с неоконченными делами. Наверняка где-то в глубинах его памяти оставались и те, кто уже навряд ли воскреснет в настоящем времени. Но без надобности он не ворошил давние воспоминания.
Зная, что память особенно цепко хранит и потом, сбивая с мысли, совсем некстати выдает эмоционально окрашенную информацию, он приучил себя воспринимать происходящее не столько сердцем, сколько разумом. А разум его аккуратно фиксировал не то, что пережито, а то, что не доделано. Забродов старался сохранять здравый рассудок, но при этом доверяя своей интуиции. А интуиция его еще тогда подсказывала, что у этого Эдварда Паршина, который для обычного гражданского перевозчика слишком уж быстро взлетел на своих «Серебряных крыльях» в верхние строки в списке самых богатых людей России, в реальности не так все чисто, как показывают его документы. Но тогда у Забродова не было возможности довести это дело до конца. И именно поэтому фамилия Паршина зависла в его памяти.
Во всяком случае, теперь Забродов понимал, почему фамилия редакторши «Сноба» показалась ему странно знакомой и почему это подсознательно повлияло на то, что он не смог отказаться от интервью. Паршин, а значит, и его супруга были из одного из его не доведенных до логического завершения дел.
Забродов улыбнулся и заметил:
– Да, думаю, чтобы создать достойные условия для жизни такой, как вы, женщины, нужно быть богатым, очень богатым человеком.
– О! Она дорогая штучка! А вредная – не передать! – опять встрял в разговор Лева.
Он постепенно приходил в себя.
– Лева, я сейчас тебя выставлю! – довольно резко одернула его Паршина и, обращаясь к Забродову, виновато улыбнулась: – Простите. Может, у вас активированный уголь или хотя бы аспирин есть? Нужно как-то привести его в чувство.
– Хорошо, сейчас посмотрю, – кивнул Забродов и уже направился на кухню, где, как у большинства, обычно стояла аптечка.
Но в прихожей он вспомнил, что утром, когда убирал, оставил аптечку в кабинете на подоконнике, и вернулся. Он точно помнил, что дверь в кабинет не закрывал. А она почему-то оказалась плотно прикрыта. Прислушавшись, Забродов с удивлением уловил абсолютно трезвый полушепот Левы:
– На полках нет. В столе посмотри.
Как понял Забродов, его гости что-то искали, но лишь покачал головой. Он решил сделать вид, что ничего не слышал, и довести игру до конца.
Забродов нарочно закашлялся и, дав возможность гостям занять прежние позиции, вошел в комнату.
Лева полулежал на диване, Паршина стояла у одной из книжных полок и что-то рассматривала.
– Ну что, принесли таблетки? – как ни в чем не бывало спросила Паршина.
– Я вспомнил, что аптечку утром оставил здесь, в кабинете, – проговорил Забродов, подойдя к подоконнику и доставая из аптечной коробки активированный уголь.
– А запить, запить ему чем? – тут же спросила Паршина.
– Да тут минералка есть, – кивнул Забродов, наливая воду в стакан.
Он чувствовал, что гостям очень хочется еще раз выпроводить его из комнаты.
Леве пришлось выпить две таблетки активированного угля да еще икнуть, продолжая, как убедился Забродов, разыгрывать захмелевшего фотокора.
– Давайте задавайте свои вопросы, – сказал Илларион Забродов, обращаясь к Паршиной. – Времени у меня не так много. Завтра рано уезжаю.