Интеллигенция
Шрифт:
Подгорный. Вы куда?
Лидия Валерьяновна. За самоваром.
Подгорный (встаёт). Что вы, что вы. Я принесу.
Лидия Валерьяновна. Я сама. Он уж внизу, около лестницы стоит. (Сбегает по лестнице.)
Подгорный. Надолго к нам, дедушка?
Странник. Передохну два дня и дальше.
Подгорный. Куда?
Странник. А Господь знает. В тёплые места пробраться надо.
Подгорный. Ты сегодня у меня ночуешь?
Странник. Нет, родной, попью чайку и пойду. Дело есть. Завтра – что Бог даст.
Подгорный. Приходи, дедушка, непременно, слышишь?
Странник.
Лидия Валерьяновна вносит самовар.
Подгорный (встаёт ей навстречу, хочет помочь). Эдакая вы. Ведь тяжело.
Лидия Валерьяновна. Пустите, пустите… (Ставит самовар.) Видите, и донесла. (Заваривает чай.) Я хозяйничать буду, хорошо?
Подгорный. Конечно. Дедушка, вот Лидия Валерьяновна говорит, что мы с ней два сапога пара. Одинаковой болезнью больны.
Странник. Девушка?
Лидия Валерьяновна (наливает чай). Замужем.
Странник (берёт стакан, ласково улыбается). Ай-ай-ай, замужем, и епитимью свою не найдёшь.
Лидия Валерьяновна (смеясь). Как епитимью?
Странник (тоже смеясь). По-нашему, по-неучёному, женская епитимья – детей родить да выхаживать.
Лидия Валерьяновна. У меня детей нет, дедушка.
Странник. Да что ж это ты? Ах ты, родненькая! Как же это, Господи, помилуй. Который год замужняя-то?
Лидия Валерьяновна. Третий год.
Странник. Ну, будут. Пошлёт Господь, пошлёт. Как можно без детей! Сохрани Бог. В раю Господь епитимью назначил в болезнях детей рожать [38] . Так и теперь. Хоть будь ты царица, хоть последняя нищая – одна епитимья. (Пьёт чай.)
38
В раю… – Изгоняя из Едемского сада согрешивших людей, Господь «жене же сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей» (Быт. 3, 16).
Лидия Валерьяновна. Я не жидкий вам налила?
Странник. Нет, голубушка, нет… (Пьёт. После паузы.) Старичок со мной шёл один. Какой случай рассказывал… Был в монастыре их послушник. Молодой, лет восемнадцати, парнишка. Да… По усердию хотя бы старику в пору. На работу ли, в церковь ли – всюду он. Нрава хорошего. Тихий, приветливый, ласковый… Да… А устав в монастыре строгий. Игумен – старик требовательный. Ни-ни, чтобы там службу пропустить или что… Особого монаха назначил ходить по кельям, к заутрени будить. Ну, народ молодой, да и работы много. Другой и проспит, и запоздает. К кому два, к кому три раза придёт постучится. А к этому как ни придёт, он уже встал, и обут, и умыт… Да… Дивуются все. Просто дивуются. Как, мол, это, ни разу не заспится. С устатку или что… Дошло до старца… Да… Вот и приступил к нему на исповеди, как да почему. Откройся, говорит. Не в чем, говорит, открываться – приучил себя и всё… Да… Ничего, говорит, такого нет. Долго запирался. Да старец опытный. Видит – дело не больно просто. Одно говорит: признавайся… Да… Утаивался, утаивался да и открылся. Кто-то, говорит, меня допреж монаха будит. Кто, спрашивает, будит? Голос, говорит, слышу… Разгневался старец: это бес, говорит, а ты не каешься да ещё запираться вздумал. А послушнику и обидно показалось… Нет, говорит, не бес, а это за моё усердие посылает Бог. Да… за святого, значит, почитал себя в душе-то. А, говорит старец, Бог посылает, хорошо. Как придёшь в келью, выпей два больших стакана вина. Да грех, говорит. По повелению старца – не грех! Послушание опрежь всего. Ступай, говорит, и сделай, как велю… Да… Опечалился, нечего делать. Ослушаться – грех. Пришёл в келейку свою, принёс вина, выпил… Без привычки-то, известное дело, охмелел да тут же и заснул… Да… Приходит наутро монах. Стучит. Ответа нет… Да… Что, думает, за диковина? Никогда не засыпал, а тут – на. Или, мол, ушёл куда… Ещё постучал – молчит. Прислушался: слышит, будто кто стонет. Да… Ну, тут тревога пошла. Видят уж, неладное что-то. Дверь сломали. Лежит послушник чуть живой, в крови весь, израненный… Да… А дело так было. Как, значит, напился он да заснул, утром-то вражьего голоса и не послушал. Враг видит: открыли его проделки, давай тело мучить и изранил всего… Да… Долго прохворал. Поправился. Пришёл к старцу. А старец и говорит: будешь, говорит, теперь голосов слушать? Нет, говорит, прости Христа ради – возгордился. То-то, говорит, иди да берегись паче всего гордости… Да… Дивуюсь я, на какие хитрости враг человеческий пускается. Будто бы добро совершает, к службе будит – а он вон что… Диво…
Пауза.
Лидия Валерьяновна (к страннику). Вам налить?
Странник. Налей, голубушка. (Подаёт стакан.)
Лидия Валерьяновна (наливает и подаёт страннику; к Подгорному). А вам?
Подгорный. Нет, спасибо.
Странник. А сама-то что? Или не время?
Лидия Валерьяновна. Нет, так, не хочется.
Пауза.
Странник. Я так думаю, что остальные времена приходят [39] .
Подгорный. Почему так, дедушка?
Странник. Есть такая книга – в ней всё указано [40] . И по книге этой – последнюю страничку живём.
Лидия Валерьяновна. Какая книга? Вы видали её?
Странник. Нет, голубушка, что зря говорить, – не видал, нет… Только что люди сказывали – есть такая книга.
39
…остальные времена приходят. – Остальной – последний, не покидающий за собою ничего более (Даль). О последних днях (временах) гнева как преддверии апокалипсиса вещали ветхозаветные пророки Исайя, Иеремия, Иезекииль, Даниил, Осия, Михей.
40
Есть такая книга… – О ней рассказала Свенцицкому «милая и смешная, убогая старушка». Всё ею поведанное вошло в пьесу. «Не смейтесь над «народными предрассудками»! Пусть предмет вашей веры будет освещён разумом и наукой, вы сердцу народному научитесь. Научитесь его способности веровать» (Свенцицкий В. Письма одинокого человека // Новая Земля. 1911. № 9).
Подгорный. Ну, и что же в ней говорится?
Странник. А говорится в ней про остальные времена, и все приметы указаны.
Лидия Валерьяновна. Какие, дедушка, приметы?
Странник. Первым делом – землю на квадратики изрежут. Изрезали рельсами этими, как есть на квадратики. На огненном коне ездить начнут – ездиют. Машина – всё равно как огненный конь. На одном колесе ездить будут – ездиют… Нищие с жёлтыми и красными батогами пойдут – ходят.
Подгорный. Что ты, дедушка, как с жёлтыми, красными батогами ходят?
Странник. Верно говорю. Был я в одной обители. Вхожу в церковь. Свечу поставил. Иду назад к двери-то, а они и стоят… Да… Два нищих, у одного батог жёлтый, а у другого красный – так я и обмер, родненькие… Да…
Подгорный смеётся. Лидия Валерьяновна тоже не может удержаться от улыбки.
Подгорный. Ну, дедушка, жёлтые батоги – ещё небольшая беда.
Странник. Небольшая. Оно всё небольшая. А только, что к тому идёт – остальные времена близятся…
Подгорный. Дедушка. Ведь это тогда и жизнь менять не стоит. Всё равно – скоро всё кончится.
Странник. Тут-то и надо себя блюсти. Время такое. Решающее время. Всякая скорбь начнётся. Господь милостив. Ему видней. Так, по человечеству, говорим. А ему видней… Ну, вот и спасибо. (Перевёртывает чашку вверх дном.) И отогрелся. А теперь идти надо. (Встаёт.)