Интервью с Уильямом Берроузом
Шрифт:
— Подогрей-ка мне яйца Жожо.
холодные яйца холодный кофе холодный американец на полу.
— Здрасьте вам сеньор нравится моя деревня да?
— Ну еще бы мы с мамой любим Мехико. Пивка с нами не выпьете?
— Двумя гринго больше или меньше для мачо я был груб.
В голове мелькнула мысль забыла в ресторане что-то и жуткий юнец в черной кожанке выбежал за ней желая вернуть предмет дать ему на чай еще чего она для этого слишком богата но вот в руке у него блеснуло взрывом гранаты обрывки норковой шубки разметало на пятьдесят ярдов.
Надо же новый привратник не узнал вот и не пускает
Никогда не знаешь когда ущерб нанесен потому что надежный тип опоздал а экран оргонового аккумулятора погас в зимнюю ночь обычно оказывается экран погас и весь департамент вне закона мистер Блэнкслип смешал себе затемнения Агнца Божьего от Зверя 666 пересекся с отвратительным департаментом этнологии коллеги как он зовет нас знаете случается с мужичками вроде него слушать противно как он говорит прямо сквозь плоть меня Сладкий Босс после трех мартини.
— Мы все простые мужички неряха понял?
граната… в предбаннике у консульства новый привратник не впускает светло синий костюм запачканный спереди облил бензином я был груб с жандармом.
— Не желаете пива?
Приходя в сознание убийцы следуют за прохожим и всем братьям полицейского шведский консул тихо ест яичницу в забегаловке…
Освальды и Руби лишь таблички выпавшие из карманов люди бомбы с часовым механизмом взрываются по приказу компьютеров. Всякая точность потеряна. Случайные убийцы и придурки наводняют улицы анархия а все из-за психа удравшего.
И кто вы думаете из агентов первым оказался на корте для гольфа? Совершенно случайно тот самый чужак здесь? В конце концов я 23…
В.: Так, может, человек предпочитает стены тюрьмы новым горизонтам?
О.: Вряд ли. Подобным образом мыслит лишь тот, кого совершенно задавила государственная машина. То есть большинство поверит всему сказанному, примет установки сверху. Однако власти не давят достаточно сильно и сопротивления не задушат. Сейчас истеблишменту как никогда угрожает опасность.
В.: Является ли пытка «Распредщита» в «Голом завтраке» нормальным процессом по созданию «цивилизации»?
О.: Это нормальный процесс оболванивания людей: даются установки сверху, в которые приказано верить.
В.: В своих книгах вы часто говорите о необходимости «стать собой». Что такое поиск себя?
О.: Это поиск личности, скрытой в человеке, не ассоциируемой с навязанным мнением о себе.
НЕ ДУМАЙ
Я вернулся с прогулки по саду. Шесть часов, в моем отделении все принимают душ. Прохожу мимо юношей в шортах и банных халатах: в руках они несут полотенца. Сам я не сильно потею. Сажусь в комнате, открываю окно и закуриваю. На полу двое — прислуга, они обычно готовят и подают к столу — занимаются географией с дочкой. Повсюду расстелены карты, и я наблюдаю за процессом сквозь пелену табачного дыма. Присутствие чужих людей меня нисколько не трогает.
Центр где-то в Австрии; сейчас середина лета, на улице жарко и душно. Я здесь уже почти месяц, приехал учиться новому способу мыслить. Ни тебе уроков, ни преподавателей, ни книг, ни учебников. Работать не надо. Я практически ничего и не делаю. Первый шаг — перестать делать все, что ты «должен». Притворись, что думаешь как положено. Время от времени все выполняют это сайентологическое упражнение.
К примеру, вспомни запланированное на сегодня — написать письма, позвонить тому-то и тому-то, отнести вещи в прачечную, пригласить мастера для ремонта батареи. Вспомни это все по порядку еще раз, и еще раз, и еще раз — и так раз десять. А теперь мысленно выполни эту череду воображаемых действий. Дальше: задумайся о чем-нибудь совершенно ненужном. Скопируй образ мышления человека, чей менталитет отличается от твоего.
(Например, мысленно дай интервью или выступи перед воображаемой публикой. Сфантазируй еще что-нибудь. Сымитируй чуждый образ мышления: Голландца Шульца, рэкетира-рецидивиста. Мысли, как они, как менеджер отеля или как бедный марокканский крестьянин.)
В конце концов думать не придется вообще. А затем?
В этом отделении — студенты вроде меня. Мой сосед по комнате сейчас в душе. Помещение длинное узкое будто коридор потолок высокий нечищеный мраморный камин туалетные принадлежности на полке две узкие кровати два шкафа эмалированная плита отключена на лето. На плите горшок с каучуковым деревцем.
Сижу в потертом кожаном кресле у окна; вместо стекол местами плотная полиэтиленовая пленка, как в теплице. Над раковиной висит зеркало для бритья. Дверь выходит на веранду, за которой начинается сад, где мы ужинаем под решетками, увитыми лозой. Ужин в семь. Сегодня: фруктовый суп, мясо, салат, пиво, пудинг или шарлотка.
После ужина пойду гулять в сад кормить рыб в пруду или останусь сидеть в гостиной уставленной кожаными диванами бронзовыми статуями старые экземпляры «Иллюстрейтед Лондон Ньюс» и иллюстрированные журналы на немецком и итальянском. О соседе по комнате ничего не скажу: он напоминает смутную фигуру под тонким пологом. Мы почти не видимся: пока я в комнате, его нет. Знаю одно: он — студент, как и я, не из обслуги, обслуга хотя бы выполняет минимальные задания. Это носильщики диспетчеры и проч. то есть передают сообщения и переносят коробки с места на место. Обслуга студентов презирает здороваются глядя в сторону и мрачно бормоча.
Распоряжения здесь отдает только один человек — молодая особа, живущая в шато над садом. Бывает, она спускается сюда и велит кому-то из персонала найти другого слугу или приказывает что-то садовнику. Тот сегодня днем жаловался мне: «хозяйка требует чтобы я зарылся в землю и пророс». Сад не очень ухоженный, запущенный.
Еду нам готовит толстуха средних лет, а подает к столу ее муж (носит ледерхозен и курит глиняную трубку). Он же прибирается в комнатах — без особого рвения, но жить можно. На завтрак кофе с булочками, на обед суп рыба фрукты; вечером суп, десерт. Пиво подают только на ужин, днем сидр.
Новый способ мышления не имеет ничего общего с мышлением логическим. Это не подсознательное мышление существа, предки которого вышли однажды из воды. Оно в точности определяется тем, чем оно не является. Незнание того что есть и есть незнание которого мы не знаем. Как кинопленка поток мыслей кажется бесконечным, хотя мысли текут останавливаются меняются и снова продолжают течь. На долю мгновения поток прекращается образует лакуну. Именно в ней теплится новый образ мышления — между мыслями.