Интим не предлагать
Шрифт:
— И ты его, конечно, не видела, — вздохнул Родионов.
— Нет, — кусая губы, ответила я, а Александр Сергеевич неожиданно изрек:
— Оно и к лучшему.
— И что теперь прикажете делать? — вмешался в разговор Колесников. — Тщательно подготовленная операция благодаря вашим усилиям пошла насмарку. Мой человек смог близко подойти к Турку…
— Вася, что ли? — разозлилась я. — Ничего он не смог. Турок его сразу заподозрил. И в том, что Колю убили, вовсе не я виновата. Куда же твой человек смотрел?
Колесников надул щеки, а я съежилась, ожидая, что на меня обрушатся громы небесные, они обрушились,
— А эти, работнички, квартиры проверяли, — взревел он. — В восьмой никто не живет, хозяева в Германии, ан нет, живет, Дарья Агафонова, гроза маньяков.
— Вы не имеете права указывать, где мне жить, — взбеленилась я, страшно обидевшись за маньяка.
— Форменный дурдом какой-то, — махнул рукой Колесников и убежал.
Только я собралась высказаться ему вдогонку, как Родионов ухватил меня за руку, приткнул в кресло и сказал чрезвычайно серьезно:
— Ты понимаешь, что произошло?
— Конечно, — обиделась я. — Колю убили.
— К черту Колю. — Александр Сергеевич кашлянул и сказал мягче:
— Убили и убили, у него, между прочим, работа такая, всегда есть альтернатива: не в тюрьму, так в могилу… Меня вот этот тип беспокоит.
— Колесников? — удивилась я. — Ты думаешь?..
— Дарья, ради бога, помолчи немного и послушай. Если господин Колесников здесь, значит, у него был интерес к Турку…
— Конечно, — не выдержала я. — Я ж тебе говорила: когда ты сидел в ванной, я встретилась с Виктором Васильевичем и рассказала ему про фотографию, то есть про то, что кавказцев увезли на машине Турка… ой… — В этом месте я испуганно замерла, сообразив, что разболтала страшную тайну.
— Каких кавказцев? — точно репей, вцепился в меня Родионов, а я подумала, что Колесникову было вовсе ни к чему припоминать мне маньяка и вообще вести себя так глупо, и я зловеще зашептала на ухо Родионову:
— Я тебе все расскажу, только обещай, что никому не проболтаешься.
— Обещаю, — кивнул он, глядя на меня с подозрительным сочувствием. Я сразу поняла: плохи мои дела, ну и рассказала все как есть. Рассказ вышел сбивчивым и немного бестолковым, Родионов кое-что уточнил, задавая мне вопросы, затем хмуро заявил:
— Конечно, я не господин Колесников, но кое в чем соображаю не хуже, чем он. Одним убийством Турка здесь не кончится, а ты, между прочим, здорово рискуешь.
— Не стоит преувеличивать, — возразила я с легким заиканием, потому что перепугалась.
— Думаю, если бы черт не дернул тебя влезть на крышу, лежать бы тебе на пару с Турком…
Я вздохнула и даже зажмурилась, придя в настоящий ужас от такой перспективы.
— Зачем же меня убивать? — проблеяла я робко, глядя на Родионова с мольбой, точно это от него зависело, жить мне или умереть.
— Затем, что ты свидетель.
— Да я даже не видела убийцу… — возразила я. — Тень в окне. По-моему, ты преувеличиваешь…
— Ничего я не преувеличиваю. Колесников, по обыкновению, темнит и недоговаривает, а все очень просто. Господин Мороз, хорошо известный в нашем городе бизнесмен (слово «бизнесмен» Родионов умудрился произнести так, что оно звучало как ругательство), решил прибрать к рукам торговлю наркотой. То, что через нас идет транзитом героин из Средней Азии в Москву и далее, знают даже дети. Крупные сделки, сумасшедшие
— То же самое и Колесников говорил, — кивнула я.
— Колесников, — скривился Александр Сергеевич. — Зюзя Пиджаку дверь открыл и даже ему обрадовался, так?
— Конечно, я же рассказывала…
— Выходит, пришел к нему человек, которого он давно знал. А кого он мог давно знать? К примеру, одного из дружков своего крутого братца. А братец у нас из команды Шмеля — основного конкурента господина Мороза.
— Ну и что? — Мне его рассуждения вслух порядком надоели, потому что я мало что понимала.
— А то, что скорее всего Шмель знает о том, кто пристрелил кавказцев, и убийство Турка — это акт мести.
— Вон оно что… очень может быть. Пиджак приходил к Турку, я сама дверь открывала.
— Приходил к Турку? — удивился Родионов.
— Конечно.
— Что, просто так взял и позвонил в дверь?
— А как же еще? — По моему мнению, Родионов соображал неважно.
— Та-ак, — протянул он. — Если собираешься укокошить человека, довольно глупо звонить к нему в дверь, хотя… А если Пиджак, находясь в команде Шмеля, играл против своих? И Турок узнал о наркоте как раз от него? И на встречу они явились как старые друзья, оттого кавказцы… А ведь это мысль. — Я откровенно зевнула. — Стоп. — Он сел рядом, выпучив глаза в крайнем волнении. — Колесников устроил за Турком слежку, и Мороз мог об этом узнать. Если информация об устранении наркоторговцев из южных краев дойдет до некоторых людей, Морозу несдобровать. Зюзя, выдав себя по глупости, погибает, а вслед за ним и Турок. Скорее всего его кокнули свои, чтоб концы в воду…
— У меня голова болит, — вздохнула я.
— И это вовсе не месть, а продуманная операция, — закончил Родионов. — Не похоже, что Турок чего-то опасался…
— Ничего он не опасался, — подтвердила я. — Коля был в запое, окна настежь, дверь тоже. Разве так опасаются?
— Да уж, если человек знает, что на него охотятся, с запоем скорее всего повременит.
— А когда меня домой отпустят? — спросила я.
— Одно мне непонятно, — продолжил напряженно мыслить Родионов. — Почему ты жива?
Я громко икнула и уставилась на него, замерев как изваяние.
— Почему я что?..
— Если они жертвуют Турком, боясь, что тайное станет явным, то очень глупо оставлять в живых тебя. Ты видела убийцу и…
— Ты это серьезно? — подала я голос.
— Естественно. — Он уставился в пол, должно быть, продолжал гадать, отчего меня не укокошили. Приятный парень. Я тоже уставилась в пол, но вдохновения не обрела, через некоторое время обратила взор к Родионову и ядовито спросила:
— Ты что, забыл? Меня же хотели убить: Андрюха до сих пор лежит в больнице.