Интриган. Новый Петербург

Чехин Сергей Николаевич

Глава 28

Тело существа имело определенно женственные очертания. Узкие плечи, тонкая талия и широкие бедра, только вместо ног — толстое мясистое уплотнение, которым туловище соединялось с огромным пучком щупалец.

Отчетливо проступала и грудь, хотя создание и близко не напоминало млекопитающее. Впрочем, это мог быть рудимент или орган с иной функциональностью — ведь ее, а также живот и верх лобка покрывали тонкие перламутровые пластины, напоминающие нечто среднее между доспехом и корсетом.

Такие

же чешуйки обрамляли треугольное лицо с крупными зелеными глазами. Губы тонкие и жесткие — как у рыбы, вместо носа — две узкие щелочки, а там, где у человека находятся миндалины, мерно пульсировали сдвоенные жабры.

Череп вместо волос украшала корона оранжевых полупрозрачных наростов, напоминающих перевернутую и надетую как шапку актинию.

Длинные когти выдавали опытного хищника, а когда морская дева приблизилась, я увидел ряды острых, как у пираньи зубов.

Чудище ощерилось и подплыло почти вплотную к скафандру, точно вынюхивало что-то. Но вожделенная вкусняшка потерялась, ведь пока меня трясли и таскали по дну, я выронил излучатель и понятия не имел, где именно.

Русалконог же подумала иначе (если, конечно, умела думать). Ей явно показалось, что я спрятал лакомство в костюм, а значит его неминуемо нужно вскрыть, чтобы добраться до пышущей радиацией начинки.

А быть может я поймал достаточно рентген, чтобы превратиться в закуску самому. Как бы то ни было, дева приступила к трапезе.

Наверное, я был для нее чем-то вроде краба, только в стальном панцире. А как известно, крабов едят с клешней — и первой под раздачу попала моя левая рука, как самая близкая к источнику и наиболее пропитанная радиацией. Ведь судя по изумрудному свечению радужек, дева питала особую слабость к повышенным дозам.

Я как мог расслабил мышцы в надежде, что так пострадает только костюм, а моя конечность уцелеет. Чудище тянуло медленно, как палач — жилы, и я чувствовал всем телом, как хрустят и лязгают сочленения.

Поняв, что победа близка, дева рванула изо всех сил, и сняла рукав, как перчатку. Руку тут же сковали ледяные тиски, а плечо окутали мокрые змеи.

Вода не брызнула под напором лишь потому, что плечо плотно прилегало к прорезиненному «поддоспешнику».

Но даже такого потока хватало, чтобы стремительно вытеснять и без того скудный запас воздуха. Однако мучения на этом только начинались.

Существо раззявило пасть и впилось клыками в предплечье, и пока я жмурился и скрипел зубами, с удовольствием сосало кровь.

Гул в ушах затихал. От избытка углекислого газа клонило в сон. Онемела не только прокушенная рука, но и ноги. Начался легкий (пока еще) озноб. Если ничего не изменится, смерть придет за считанные секунды. Вот только я понятия не имел, что делать и как спастись.

Сохранять сознание становилось все сложнее — не помогал даже адреналин. Казалось, организм смирился с неминуемой участью и решил даже не включать агонию.

Пусть уж лучше разум отдохнет

перед тем, как нейронные связи погаснут, и все чувства, воспоминания и знания — все то, что делает человека человеком — канут в черную бездну небытия.

Точно такую же, где лежал я сам, накрытый сорокаметровым саваном. Фонарь почти погас, очертания твари растворились во мраке, и я погружался в вечный сон под замедляющиеся удары сердца.

И тут в непроглядной вышине зажглась желтая точка. Точка стремительно росла, превращаясь в яркий столб света. Предсмертное переживание? Пресловутый туннель на тот свет?

Быть может, это действительно переход — сияющая пуповина, что связала погибающее тело с новым, но из иного мира. Быть может я как Вечный воитель буду скакать по вселенным в нескончаемой борьбе со злом.

И сейчас моя душа вновь переселится, как уже случилось однажды? Я не знал. Но долго ждать ответа не пришлось. Свет резанул по сощуренным обессилившим векам, и боль ухватила ускользающее сознание и вернула на место. Еще рано. Еще повоюем, ведь подкрепление прибыло точно в срок.

Второй скафандр завис прямо перед нами, держа в руке самодельный гарпун. К направляющей трубе подходил воздушный шланг, а с противоположного конца торчал багор с прикрепленным тросом.

«Дуло» плотно запечатали салом и сургучом и заклинили стопором.

И как только водолаз навелся на цель, помпа на барже принялась нагнетать в трубу избыточное давление.

Свет привлек внимание твари, и она вытащила зубы из прокушенной до кости руки.

Бросила не незваного гостя испепеляющий взгляд, ощерилась в немом крике и ударила ныряльщика щупальцем.

Тот не растерялся и отрывистым ударом выбил стопор из дула. И багор со скоростью арбалетного болта устремился к цели и вонзился между присосок, намертво застряв в ороговевшей ткани.

Миг спустя чудище забилось в конвульсиях — в этот раз скромничать с вольтажом не пришлось, и гадину угостили по высшему разряду.

Тряска длилась пару секунд — конденсаторы высвободили всю энергию, и требовалось время на подзарядку. И хорошо, потому что пока деву било током, ее щупальца сжимались на моих многострадальных конечностях.

Как только оглушенное чудище обмякло, я выпал из смертоносных объятий и завалился на спину. Спасатель опустился на дно и изо всех сил бросился на выручку.

Двигался он как в страшном сне, когда пытаешься убежать от жуткого монстра, но вязнешь, как в болоте, а стопы точно прирастают к полу.

Нечто подобное почувствую и я, только наяву. Я вдыхал полной грудью, но не мог надышаться — воздуха в скафандре почти не осталось.

Да еще и кровь текла из тонких проколов, которые каким-то чудом не задели вену. Свет прожектора колыхался и мерцал, как проглотившая лампочку медуза.

Расплывался, терял очертания, то тускнел, то сиял ярче солнца. Началось кислородное голодание, а вместе с ним — галлюцинации.