Интуиция
Шрифт:
Может быть, именно из-за уважения, которое я испытывала к её молодости, повзрослев, я наслаждалась каждым мгновением своей.
Я очень отчётливо помню тот момент, когда впервые почувствовала, что этот мир принадлежит мне. Я была его королевой, и подобно Джеку Доусону мне хотелось раскинуть руки и заорать об этом на всю вселенную. Правда, я была намного увереннее его, стоявшего на носу «Титаника»: подо мной были сто два этажа непотопляемого Эмпайр-стейт-билдинг, а вокруг плескалось залитое полуденным зимним солнцем бетонное море Нью-Йорка.
Никогда я не чувствовала себя настолько наполненной жизнью.
Это было хорошее окончание года. Мне было двадцать три. Весной я окончила университет штата Вашингтон и изо всех сил рвалась начать самостоятельную жизнь. Я всерьёз обдумывала предложение одной из логистических фирм в Сиэтле, когда родители, пригласив меня на выходных домой в Такому, завели тот разговор. Они предложили не торопиться, а хотя бы несколько месяцев посвятить себе. Выложив на стол авиабилет до Дублина, они окончательно сломили моё сопротивление.
Ирландия была моей мечтой. Её зелёные холмы, продуваемые ветрами, их насыщенные краски поздней весны, запах вереска и пропитанный солью воздух - как я мечтала об этом, зачитываясь Джойсом, О’Коннелом, Уайльдом. Потрёпанный томик Йетса с двенадцати лет не покидал верхний ящик моей прикроватной тумбочки.
– Работа никуда не убежит, - говорили родители.
– В конце концов, мы можем позволить себе, чтобы наша единственная дочь некоторое время поваляла дурака.
Проведя два месяца в Ирландии, я поехала в Англию, затем во Францию. Там ко мне присоединилась Маргрит – моя давняя подруга детства. Неделю мы гостили на ферме моих дальних родственников в Лангедоке, после - перебрались на Лазурное побережье.
Маргрит уехала в конце сентября – её ждала работа. Я же ещё несколько месяцев колесила по Европе, наслаждаясь всем, что Старый свет мог предложить своим гостям. Мне не было одиноко, когда я посещала художественные галереи и маленькие авторские магазинчики подарков. Не завися ни от кого, я могла часами рассматривать выставленные на булыжных мостовых картины уличных художников, читать книги, наслаждаясь вкусным обедом в небольшом семейном ресторанчике, или, потягивая кофе, сидеть в тёплом кафе, рассматривая залитые дождём улицы и прячущихся под зонтами прохожих.
Когда в одном из австрийских городков я впервые обратила внимание на богато украшенные рождественские витрины, меня потянуло домой.
Ближайший рейс, который перенёс бы меня через океан, был в Нью-Йорк.
До Рождества оставалось две недели, и я решила провести их в Большом Яблоке.
И раньше будораживший моё воображение рождественский Нью-Йорк был ослепительно прекрасен.
Увидев раскинувшийся передо мной огромный город в зале прилёта аэропорта Кеннеди, я почувствовала себя Кевином МакКаллистером. В отличие от маленького хулигана из известной комедии, оказавшись в одиночестве в Нью-Йорке, я не чувствовала себя потерявшейся. Если только чуть-чуть растерянной: после старушки Европы город меня ошеломил. Но уже на следующий день, хорошенько выспавшись в отеле, я с лёгкостью влилась в его ритм.
Музеи Метрополитен и Гуггенхайма, галереи современного искусства; острова Элис
Вообще, в моём путешествии по Нью-Йорку именно этот фильм никак не выходил у меня из головы.
Разумеется, гуляя по Центральному парку, я вспоминала, как пела здесь Жизель из «Зачарованной»; как перед его главным входом прыгал по лужам герой Джорджа Клуни, неся в руках смеющуюся Мишель Пфайффер. На Пятой авеню я наблюдала за девушками, похожими на всем известную «сексуальную» четвёрку. Я видела сосредоточенных Энди, выскочивших на перерыв, чтобы купить чашечку кофе, пока их личные Миранды строят дьявольские козни. Милые «Шопоголик», «Завтрак у Тиффани», «Красавчик Альфи», «Кейт и Лео». Пугающие «Армагеддон», «Послезавтра» и «Монстро». Большая любительница кино, я испытывала трепет, когда в зданиях, перекрёстках и людях узнавала кадры, видимые мной на экране. В скольких из них я наслаждалась видами рождественского Нью-Йорка: любимый с детства «Один дома», «Старый новый год», «Интуиция»… И вот я здесь!
Я спускаюсь по хорошо расчищенной дорожке к катку в Центральном парке, сажусь на скамейку - вполне вероятно, на ту же самую, на которой сидели герои Джона Кьюсака и Кейт Бекинсейл – и почти что вижу их. Вижу, как чёрная перчатка, брошенная Сарой, летит по воздуху, и Джонатан, уже почти смирившийся с тщетностью поисков девушки своей мечты, с удивлением переводит взгляд с неё на вторую такую же, что лежит рядом с ним. Доверяясь своей интуиции, они вступили в игру с судьбой и выиграли. Верю я, что такое возможно? Конечно же, нет. Хотела бы я пережить нечто подобное? Безусловно.
И не будучи искушённой в сердечных делах, я им завидовала. И даже если бы герои так и не встретились, я всё равно бы им завидовала. Потому что однажды, столкнувшись с тем, о чем многие из ныне живущих и говорить-то вслух стесняются, они больше не были прежними. Наваждение, одержимость, внезапная страсть – эти понятия давно опустились до названия второсортных фильмов ужасов. Настоящая любовь, теперь встречаемая разве только на страницах книг или телеэкранах – кто задумывается о ней в пору долгих помолвок и стремлению супругов к финансовой независимости? Даже в «Друзьях» - последнем романтическом сериале Америки - Моника сделала предложение Чендлеру, и никого это не удивило. Я понимала, что сама недалека от того, чтобы влиться в ряды подобных циников. Но может это путешествие, это внезапное желание остаться в Нью-Йорке вместо того, чтобы вместе с родными готовиться к Рождеству – мой последний шанс?
Внезапно мне вспомнились слова, которые часто любила повторять бабушка Мари: «Никогда не жалей о том, что сделала, детка. Особенно, если в этот момент ты была счастлива».
Не знаю, хорошо это или плохо, но до сих пор мне не довелось о чём-либо настолько сильно жалеть.
Глава 3
Думаешь, судьба положит мой телефон тебе на порог?
«Интуиция», 2001г.