Интуиты. Ася
Шрифт:
— Всё нормально.
— Нет.
— Он задел твоё плечо?
— Нет.
— Ася?
— У него… у него пистолет, — голос девушки испуганно дрогнул, и она невольно вцепилась здоровой рукой в куртку Матвея. — Я видела… видела картинку из его прошлого… Он идет убивать девушку, которая бросила его и которая в час должна прибыть из Питера… Матвей…
Дважды повторять не пришлось.
— Ты сможешь самостоятельно пройти в зал и сесть у окна? Чтобы я тебя видел? — быстро проговорил он, осторожно беря её за плечи и разворачивая к себе. Взгляд серых глаз завораживал, притягивал. Эти глаза
— Конечно.
Матвей коротко кивнул.
— Отлично. И… береги себя, ок?
— Хорошо, — растерянно ответила Ася, а у самой тревожно ёкнуло сердце. Интонация Матвея настораживала. Точно он с ней прощался.
Мужчина подбадривающе улыбнулся и устремился внутрь вокзала.
Следующий час для Аси показался адом. Она, как и велел Матвей, прошла к окну и села на сиденье, поставив сумку между ног. Куда дел свою сумку Матвей — история умалчивала. Он перекинул её через плечо, когда пошёл за парнем с пистолетом. На этом всё.
Ася пожалела, что не отправилась вместе с Матвеем. В конце концов, она тоже сотрудник Центра и может объяснить и рассказать правоохранительным органам куда больше, чем Матвей. И в этом случае она была бы с ним рядом, видела всё, что происходит. А это она находилась в полном неведении.
Сначала на вокзале не происходило ничего необычного. Ася сидела, нервно кусая губы. Её так и подмывало вскочить и отправиться к двум охранникам. Или позвонить Матвею, спросить, где он находится. Блин, да мало ли что с ним могло произойти? Те же менты с легкостью, не задавая вопросов и не вникая в тему, могли загрести его. Хотя нет. Ася уже поняла, что сотрудники Центра — особая каста неприкосновенных. Интересно, а они круче ФСБ? Глупая мысль, пришедшая на фоне нервного состояния.
И плечо, как назло, заныло. Ася то и дело дотрагивалась до него. Повязку сняла ещё утром, обработала рану и залепила пластырем. Возможно, кожу тянул пластырь, а может, нервозность давала о себе знать.
Увидев группу полицейских, спешно направляющихся на четвертую платформу, на которую только что объявили прибытие поезда из Питера, Ася вскочила на ноги. Значит, там всё-таки происходит какая-то заварушка. И Матвей — в центре событий.
Пришлось напомнить себе, что он опытный оперативник. Неужели если бы он был плохим бойцом, его с такой маниакальной настойчивостью старались вернуть в Центр? Нет, конечно. Поэтому надо успокоиться и ждать.
Просто ждать.
Ася искусала себе все губы. Да где же он… Говорила себе, что зря накручивает себя, что Матвей знает, что делает. Но глупое сердце не поддавалось на уговоры. Заходилось от тревоги. И эта тревога мало походила на обеспокоенность за хорошего знакомого. Всё было куда серьезнее.
Люди вокруг сидели, стояли, прохаживались. О чем-то болтали, жевали нехитрую еду, пили дешевый растворимый кофе или газированные напитки из одноразовых стаканчиков и чувствовали себя превосходно. Жизнь текла в обычном режиме. Никто из них даже представить себе не мог, что рядом с ними умирает от беспокойства неприметная бледная девушка.
Когда рядом с Асей материализовался Матвей, она негромко вскрикнула.
—
— А ты чего? — Ася схватилась за сердце и поднялась на ноги. Быстро осмотрела Матвея. Выглядел он отлично. Нигде не помят, не поцарапан. Спортивная сумка по-прежнему на плече (и сдалась она ей). Стоит, спокойно смотрит на неё, как ни в чем не бывало.
— Я рассчитывал немного на другое приветствие. И уж точно не на насупленные брови.
— Я не заметила, как ты подошёл, — выдохнула она, подавляя в себе сумасшедшее желание кинуться к нему на шею и расцеловать. Расцеловать всего — губы, такие мягкие, полные, щеки без щетины, глаза, в которых сейчас затаились смешливые огоньки.
— Я умею ходить бесшумно. Всё хорошо?
Он дотронулся до её талии.
Как свой.
Как мужчина, имеющий на неё все права.
Ася сглотнула.
— Я волновалась.
— Зачем?
— Как зачем? Ты же ушёл…
— Ася, — он замолчал и сделал жест, окончательно добившей её — прислонился лбом к её лбу. — Перестань.
— Я серьезно волновалась…
Она притихла, опасаясь шелохнуться и спугнуть легкое очарование момента.
— Не стоило.
— Но ты…
— Что я? Вправил мозги парню. И только.
Ася нахмурилась.
— И как понимать твои слова?
— Считай, что я с ним поговорил по-мужски. Объяснил, что такое хорошо, а что такое плохо.
— Матвей!
— Что?
— Объясни по-человечески.
— Я и объясняю.
— Я видела полицейских, спешивших на платформу.
— Не к нам точно.
— Но…
— Женщина, ты угомонишься или нет?
Он улыбался.
Стоял и улыбался. Искренне.
Ася задрожала и прижалась к нему.
— Он не убьет бывшую девушку?
— Я ушел в тот момент, когда они целовались, активно исследуя друг друга руками, губами и языками.
Ася прыснула.
— Серьезно?
— Похоже, что я шучу?
— Вот же…
— Молодежь, что с них возьмешь.
— А пистолет?
— Я решил, что мне он нужнее. Это обычная пневматика, на него даже разрешение не нужно.
— Даже так?
— Да.
От сердца отлегло. Ася не стала размышлять, правильно ли сделал Матвей, не сдав молодого человека полиции и забрав себе его пистолет. Он опытнее её, ему виднее. Душу грела мысль, что им удалось предотвратить трагедию. Не искалечены две жизни, две судьбы — уже хорошо.
— Закажем кофе?
— Давай.
Ася снова опустилась на металлический стул, наблюдая, как Матвей пошёл к кофейному автомату. Высокий. Красивый. Её?
Думала ли она в тот далекий дождливый день, переступая порог добротного деревянного дома, затерявшегося в лесу, что его хозяин станет для неё безмерно значимым человеком? Дорогим. Любимым.
Слезы выступили на глазах неожиданно для нее самой. Черт. Ещё не хватало расплакаться на глазах у Матвея. Она сжала губы, приказав себе немедленно успокоиться. Что она раскисла? И главное — отчего? Потому что поняла, что любит Матвея? Так это стоило признать давно, ещё когда они жили в его доме. Слишком притягательным в своей мужской красоте и суровости для неё он оказался. Мужчина, который не подведет. За которым чувствуешь себя, как за каменной стеной.