Иные миры. Будущее возможно...
Шрифт:
– Почему вы не выразите икс в форме показателя, профессор Хукер?
Возглас этот, однако, не вывел Хукера из созерцательного состояния; для него это был отклик его собственных мыслей.
– Так и есть, – размышлял он. – Разумеется... Как я не подумал об этом раньше!
И он продолжал выкладки в этом смысле; но решение все-таки не давалось...
– Однако вы делаете не совсем то, что я советовала, – продолжал тот же голос.
Тогда Хукер в первый раз взглянул направо.
Девушка подвинулась на скамейке и сидела рядом с ним. Она казалась чуть выше профессора. Он был слишком занят своим уравнением, чтобы заметить стройность ее фигуры, приятные очертания щек и подбородка, длинные черные ресницы больших серых глаз, широкий лоб, милую улыбку мягко изогнутых губ. Он воспринял лишь впечатление силы, уравновешенности и уверенности.
– Дайте мне записную книжку, – сказала девушка и, не дожидаясь ответа, живо взяла ее из сопротивляющихся рук Хукера. – Так! – сказала она. – Теперь это будет гораздо проще. Видите? Икс обозначает вещественную часть комплексного выражения...
– Хорошо, – объявил Хукер с очевидным удивлением. – Вы, я вижу, очень сильны в математике! Теперь я справлюсь с этим.
Где-то загудели фабрики.
– Уже час! – воскликнул он, вскочил с места, побежал по парку и прыгнул в мимо проходивший вагон. Девушка следила за ним веселым взглядом. «Мне думается, в математике я сильнее его, – заметила она с удовлетворением. – А какой он милый!..»
3
Наскоро закусивши в пансионе, профессор Хукер ушел к себе в комнату, закурил трубку, уселся на кровати и снова занялся записной книжкой. Несмотря на ясные указания молодой девушки, уравнение упорно не поддавалось решению. Почти час грыз он свой карандаш, иногда вскакивал и нервно ходил по комнате.
– Надо было попросить ее довести выкладки до конца, – уступил, наконец, Хукер. – Мне не справиться с этим. Пойду к Торнтону, он разберется.
Торнтон – старший астроном в новой Морской обсерватории – со своим младшим помощником был первым научным наблюдателем таинственных явлений, вызванных силой Пакса. Хукер вспомнил, что одну из записных книжек оставил в институте; поэтому он направился сначала в институт. Достав забытую книжку, он обратился к другой неразрешенной проблеме, так что уже стемнело, когда он сел в вагон, чтобы поехать к Торнтону.
Вечерняя газета мало интересовала Хукера. Борьба политических партий, их лидеры, частная жизнь общественных деятелей, даже живые описания сражений, убийств, внезапных смертей, чем были переполнены газетные столбцы, – все это было чуждо ему. Равнодушно переворачивал он газетный листок, когда неожиданно на последней странице, между известиями из-за границы, наткнулся на заметку:
НОВАЯ КОМЕТА
ЖЕНЕВА, ШВЕЙЦАРИЯ
Здешняя обсерватория опубликовала исправленные элементы орбиты новой кометы, открытой в истекшем месяце Баттелли. Они дают основание предсказывать, что новый гость солнечной системы достигнет необычной яркости, превосходя, вероятно, большую комету 1811 года.
Эти строки содержали то, что прямо относилось к профессору Хукеру: кометы составляли его специальность. Большая комета 1811 года была одной из примечательнейших и своим появлением на небе породила в народе опасения, что близок конец мира.
Полная луна сияла над белыми куполами обсерватории, когда Хукер, все еще думая о новой комете, входил в здание, где его друг бескорыстно служил человечеству. Впущенный сонным служителем, профессор прошел длинный коридор и постучался у двери Торнтона. Не получая ответа, он подождал, опять постучал и затем открыл дверь. Торнтон сидел за рабочим столом, погруженный в вычисления.
Серьезный профиль астронома в тусклом свете прикрытой электрической лампы походил на голову статуи греческого философа. Перед ним лежала стопка бумаги, покрытой цифрами, и раскрытые таблицы логарифмов. Замурованные внутри большого здания с монументальными стенами, астрономы слышали только мерное тиканье часов и тихое жужжание сложного механизма, движущего телескоп в соответствии с вращением небесного свода. Минуты две Торнтон не замечал присутствия Хукера. Наконец, он отложил карандаш и увидел своего друга.
– А, Бенни! – воскликнул он с легким повышением своего обычно спокойного голоса. – Придвиньте сюда кресло. Мы сделали большую работу! Мы получили вчера образцы кометы Баттелли. Если только нет ошибки в моих вычислениях, то можно ожидать мировой катастрофы.
Такое заявление в устах всегда сдержанного Торнтона получало особую значительность.
– Столкновение с Землей? – живо спросил Хукер.
– Похоже на то: комета встретится с одним из астероидов, и в этом случае...
– Образуется метеорный поток, – закончил Хукер. – Какой астероид?
– Медуза, чью орбиту я изучал в течение двух лет.
Хукер сложил губы, как будто собирался свистнуть.
– Чего, собственно, вы опасаетесь? – спросил он.
– Столкновение остановит Медузу и заставит ее упасть на Солнце. Падая, она пересечет земную орбиту и как раз встретит Землю. Это может означать конец мира.
– А когда же, – воскликнул Хукер, – это событие произойдет?
– По моим вычислениям, комета и астероид придут в столкновение в три часа утра 18 числа следующего месяца. Придете сюда наблюдать?
– Я буду здесь, – ответил Хукер. – А теперь, – прибавил он, вынув из кармана записную книжку, – будьте добрым товарищем и решите мне это уравнение.
– О, нет, – запротестовал Торнтон. – Я чувствую себя сейчас чересчур уставшим, чтобы успешно справиться с новой задачей.
Лицо Хукера обнаружило разочарование.
– Но, Торнтон, – протестовал он, – кто же другой, кроме вас? Вы первый математик Америки.
Астроном засмеялся.
– Желал бы быть первым. В данный момент, во всяком случае, гожусь только в последние. Голова больше не работает.
– Кто же тогда? – настаивал Хукер.
Торнтон в раздумьи откинулся назад на спинку кресла.
– Рекомендую вам обратиться к профессору прикладной математики в новом Национальном институте.
– Спасибо! – ответил его друг, пряча записную книжку в карман и надевая шляпу. – Как его зовут?
– Мисс Рода Джибс.
4
Профессор Хукер встал на другое утро в раздраженном состоянии. Завтрак, не хуже обычного, показался ему, однако, дурного вкуса, и он резко заметил своей соседке по столу, что не поручился бы за качество молока, хотя в рассеянности ел за двоих. Дело было в том, что Торнтон направил его за помощью к женщине!