Иные
Шрифт:
— Насколько я знаю, никто не вернулся, — продолжил Высший. — Их число растет не по дням, а по часам. Я не удивлюсь, если их уже завтра будет за сто. Тем легче им будет перебить нас всех.
— Неужели без способности к мгновенному убийству наша власть действительно так слаба, — задумчиво проговорил Георг. — Есть же те, кто остаются. Совершенно добровольно. Даже после убийства господина.
— Меньшинство. И это только начало.
— Они не ведают, что творят.
Высший вздохнул. Потом вдруг резко повернулся к сервенту.
— Андрей, ты тоже хочешь уйти?
Андрей молчал.
— Можешь
— Георг уже спрашивал меня сегодня, о чем-то похожем.
— Не увиливай! Ну! Что тебя у них привлекает?
— Свобода…
— Свобода совершать глупости! Да поймите же вы все! Это смерть для вас. Низший не может прожить без господина.
— Но так же было. До Эпохи Изменений.
— До Эпохи Изменений! Восемьсот лет назад! Вы теперь совсем другие. Восемьсот лет селекции и пятьсот лет имплантирования. Вы — практически наши творения!
— Что же вы с нами сделали?
— Неверный тон, Андрей! Не сокрушаться надо, а радоваться. Очень много хорошего. Ты сообразительнее любого парня твоего возраста, жившего восемьсот лет назад, ты на порядок быстрее обучаем и у тебя лучше память и крепче здоровье. Наконец, ты можешь мысленно общаться с Иными и Высшими. У прежних людей сознание было закрыто. Они могли только подвергаться сканированию, но сами были немы. Им было недоступно ментальное общение. Вы не нужны были нам такими. Чтобы вас использовать и вписать в общество, нам надо было хоть немного подтянуть вас до себя. В первые годы Эпохи Изменений Иные не зря затеяли Политику Тотального Уничтожения. Они просто не понимали, что с вами делать. Должны были появиться Высшие, чтобы понять это и суметь построить действительно гармоничное общество, в котором вы заняли свое место.
— А причем здесь невозможность обойтись без господина?
— Это оборотная сторона медали. Послушание господину стало для вас физиологической потребностью. Как пить.
— Стало или было сделано вами?
— Было сделано, — с расстановкой произнес Высший. — Мы не могли поступить иначе. Вам нельзя доверять власть даже над самими собой. Ты не представляешь, чем было человеческое общество восемьсот лет назад, а я жил в нем. Войны, нищета и насилие! Власть глупцов или извращенцев! Убийцы и мошенники — наверху пирамиды! Вы этого хотите? У нас уже война, и она началась вместе с вашей «свободой»! Роман — еще самый достойный среди ваших будущих императоров. Дальше будет хуже!
В этот момент их прервали.
— Товаби, я могу войти? — раздался голос за пологом палатки.
— Это Эмиль, — пояснил Георг. — Мой дери.
Товаби понимающе посмотрел на Иного.
— Пусть войдет.
В палатке появился совсем юный homo naturalis лет семнадцати. Впрочем, он был уже высок и плечист, только мальчишеское лицо выдавало возраст. Черные озорные глаза с обожанием смотрели на господина и с нахальным любопытством — на все остальное. Однако, увидев столь изысканное общество из Высшего, двух Иных и деваби, юноша почтительно сел на колени у входа в палатку.
— Ну как, Эмиль? — спросил Георг.
— Нас не пустили, Ваби.
— Как? Просто выгнали?
— Нет. Дери, ушедшие
Георг рассмеялся.
— А он догадлив!
Андрей вопросительно посмотрел на него.
— Помнишь, о чем мы говорили сегодня днем? Ты высказал предположение о том, что в лагерь Романа можно заслать диверсанта, который выключит силовую установку. Я давно уже сделал это. Но Эмиль, как видишь, вернулся ни с чем. А как твои спутники? — обратился он к Эмилю.
— Остались там. Ваби Вениамин их не накажет?
— Посмотрим. С Эмилем ушли двое дери Вениамина Ленского, — пояснил Георг для Андрея. — И это было несколько с нашей подачи. Если бы Эмиль пришел один — это могло бы вызвать подозрения. Да и этот лес — не для одиноких прогулок.
— Они еще говорили… — Эмиль замешкался. — Что, если мы хотим проникнуть в лагерь, мы должны убить своих господ, или люди Романа сами сделают это. Еще Роман сказал, что убить чужого ваби легче. Пусть каждый из нас убьет Иного, а они уж «позаботятся о наших господах».
— Так, — задумчиво проговорил Георг. — Похоже, нам предстоит веселая ночь. Может быть, провести им всем сканирование на сон грядущий?
— Ужесточение контроля может вызвать дополнительную волну эмиграции, — вздохнул Высший. — Как ты думаешь, Георг, что опаснее: наличие внутреннего врага или усиление внешнего?
— Я бы провел сканирование.
— Хорошо, убедил.
— Эмиль, — обратился Георг к юноше. — Передай всем моим дери, чтобы в восемь часов вечера пришли ко мне для разговора.
— Да, ваби.
— И тебе спасибо. Я очень доволен твоей работой. Можешь идти. Юноша вышел, и Андрей вопросительно посмотрел на товаби. Зачем все-таки его сюда пригласили?
— Нас прервали, — начал Высший. — Речь шла о том, что Роман толкает вас к гибели. Без послушания господину homo passionaris без особых последствий может обойтись несколько месяцев, homo naturalis — чуть больше года. Потом начинаются необратимые изменения.
— Какие?
— Есть две основных возможности. Первая. Все начинается с глубокой депрессии, переходящей в истерию или маниакально-депрессивный психоз, на последний стадии возможна шизофрения. Потом — разрушение мозга и смерть. Вторая. Если низший в таком состоянии получает доступ к наркотикам — он быстро становится наркоманом. Смерть наступает примерно через такой же промежуток времени: два, три года. Так что я бы порекомендовал Роману подальше спрятать медикаменты от своих людей.
— И вы это сделали с нами?!
— Андрей, ты меня удивляешь. Можно подумать, что тебе в школе об этом не рассказывали.
— В школе говорили, что это проявление основного закона гармонии.
— Так оно и есть. Просто мы приложили некоторые усилия, чтобы заставить вас подчиняться этому закону.
— Меня бы больше интересовало, как ему не подчиняться, — угрюмо проговорил Андрей.
— Никак. Это свойство вашего организма. Без воды низший может прожить пять-десять дней, без господина — два-три года. Все. Давай закроем этот вопрос.