Иоанн III Великий. Исторический роман. Книга 1, часть 1—2
Шрифт:
– Так посол утверждает!
– А он такой же хитрый, как и сам Виссарион. Он тебе что хочешь скажет. Да придет время, во всем сами убедимся. Ну а если все же Софья католичкой себя объявит, я сразу предупреждаю – венчать тебя с ней не стану. Придется тебе искать другого пастыря. Государыня на Руси православной быть должна, дабы народ ее понимал и распрей религиозных на земле нашей не возникло. Мы и так со всех сторон иноверцами стеснены, одна у нас сила – в крепости веры и твердости соблюдения ее законов. Помни, что с Византией произошло после того как из Рима ее пастыри с латинством воротились. Народ от этих пастырей отвернулся, раздоры да смуты начались, оттого турки и поглотили их с такой легкостью.
Митрополит распрямился, повернулся
– Пора мне, вечерня начинается. Хочу сам присутствовать. Что касается брака с деспиной Софьей, – я уже благословение свое дал. Надеюсь, на славу Руси такой союз послужит.
– Спасибо, владыка. Я сегодня у себя помолюсь…
– Да и мне пора, – засобиралась матушка. – Пойду на службе постою, а потом гляну, чем внучек занимается.
За окном действительно быстро темнело – короткий предзимний день пролетал молниеносно. Оставшись один, Иоанн подошел к окну. Снег в начинающихся сумерках казался голубоватым. В стороне виднелись купола того самого Успенского собора, о котором только что убивался владыка. И он был прав. Крепость вся требовала перестройки, обновления. А стало быть, огромных средств. И они понемногу прибывали, накапливались. Расширялась территория Руси, стало быть, росли доходы от налогов; после нескольких неудачных попыток добиться получения дани или хотя бы богатых даров совсем почти отстала Большая Орда. Несколько лет уж дальше рязанских окраин татарские шайки не прорывались – их отбивали пограничные рязанские же казаки из наемных сторожевых отрядов или специально посланные государевы дружины. Правда, появился новый опасный противник.
Около тридцати лет назад на развалинах разгромленной сначала руссами, а затем ордынцами Волжской Болгарии обосновался изгнанный из Золотой Орды хан Улу-Махмет со своими сыновьями и сторонниками. Собрал вокруг себя разного рода кочевников, остатки местных жителей и провозгласил себя казанским царем. С того времени не стало русскому княжеству покоя от постоянных татарских набегов и с востока. Но, слава Богу, минувшим летом, собравшись многими силами, русские войска разгромили казанцев. Сейчас главной занозой становились отношения с Великим Новгородом.
Иоанн быстро подошел к столу и позвонил колокольчиком. Тут же в комнату вошел молодой человек, безбородый и безусый, широкие плечи его были затянуты темно-синим кафтаном, расшитым цветными нитями, из-за его распахнутых бортов виднелась светлая, узорчатая рубаха, подпоясанная широким ремнем. На ногах даже в сумерках светились красные яркие сапоги. В них были заправлены тонкие темные порты. Это был Владимир Гусев, которого недавно великий князь сам лично взял к себе на службу. Во время осенней охоты под Александровом один ловчий Иоанна подвернул ногу, второй слег с жаром. И тогда брат Андрей Меньшой предложил ему в помощники сына своего боярина Елизара Гусева – Владимира. Юноша понимал все желания государя с одного взгляда, был умен и расторопен, соколы его слушались, как ручные попугаи. Да и видом своим был приятен: гладкие аккуратные волосы, стриженные «под горшок», чистый, опрятный. Особенно нравилось Иоанну лицо парня – честное, открытое. После охоты он пригласил Владимира к себе на службу, и тот с радостью согласился. Правда, матушка выразила неудовольствие, мол, не по чину. Но Иоанн Васильевич возразил, что берет молодца не в думу боярскую, а в дьяки, на побегушки. К тому же род Гусевых не из захудалых – из Добрынских, а его дядя Василий Образец – знатный воевода. Пока что Иоанн в новом дьяке не разочаровался.
– Владимир, не воротился еще посол из Новгорода?
– Так ведь только пять суток прошло, как отбыл, а туда три дня пути, да обратно, так что еще денек-другой подождать придется.
– Да-да, я заторопился. Надобно в Коломну отъехать. Там сейчас пушки для обороны немецкие мастера отливают, да порох испытывают. Хочу сам видеть все это. Впрочем, так решим: распорядись, чтоб все готовили к завтрашнему утру для отъезда в Коломну. Если никаких срочных вестей из Новгорода не будет – пусть посол здесь ждет. Я отъеду лишь дней на пять. Если что неотложное, пусть тоже в Коломну прибудет. А теперь прикажи печи подтопить – прохладно. И в мыльне вели воду подогреть. Больше сегодня никого не приму, дел никаких не назначаю.
Владимир, внимательно выслушав великого князя, поклонился и вышел в дверь, ведущую в сени – там дьяки по очереди и ночевали. Иоанн же, вспомнив про римские дары, привезенные Фрязиным, подошел к сундучку, открыл его. Там лежала книга в красивом кожаном переплете, большой серебряный латинский крест на серебряной же толстой цепи, два бронзовых хорошей работы подсвечника и серебряная чаша с изогнутой наподобие капризной змеи ручкой и литыми фигурками по основанию, которые в наступивших сумерках было трудно разглядеть.
Иоанн снова позвал Владимира и приказал отнести все в Казенный приказ. Каменные подвалы для хранения его казны располагались под храмом Рождества Богородицы, имелись хранилища и в Казенном приказе. В самих жилых помещениях как государевых, так и матушкиных, да и у большинства других бояр, ценные вещи, как правило, не сберегались. Все почти строения в городе были деревянными, и частые пожары могли в любой момент обратить их в пепел. Правда, появились уже и каменные дома. Например, хоромы из кирпича построил себе возле крепостной стены богатый купец Никита Таракан, из кирпича же поставил около двадцати лет назад палаты на своем дворе предшественник митрополита Филиппа Иона. Специально для такого непривычного в Москве строительства он приглашал Псковских мастеров.
Кто же спорит – каменные хоромы и прочнее, и против пожаров устойчивее. Да ведь не случайно считается на Руси, что деревянные дома для человеческого здоровья гораздо целительнее. Что и говорить, мог бы Иоанн найти достаточно средств для каменного строительства и для приглашения любых иноземцев, только нужды в этом пока не видел. Вот подвалы – это да, они должны быть каменные, чтоб добро не горело, чтоб фундамент надежным был. А палаты любые на готовый фундамент русские мастера ставили за несколько дней. Да что жилье – церковь-красавицу из дерева, высокую да просторную, могли в три дня возвести, если требовалось!..
– Отдай дары казначею! – приказал Иоанн Гусеву. – Ужин принеси и оставь в столовой, я позже один поем.
Проводив слугу взглядом, Иоанн уже почти в темноте достал гребень, причесал волосы и направился в свою опочивальню с протопленной печью и огромной кроватью в центре комнаты под балдахином. Как и в кабинете, в этой палате также имелись три двери. Одна – из кабинета. Вторая выходила в маленькую личную молельню великого князя. Третью он отпер своим ключом, она вела в пустующий терем его покойной жены. Через него он прошел в матушкины хоромы, но вовсе не к ней. Мало того, он надеялся, что как раз сейчас, в самый разгар вечерней службы, Мария Ярославна находится в храме, а позже, как обычно, направится к внуку. Тем не менее, он выбрал дорогу хоть и более длинную, но безлюдную. Впрочем, Иоанн никого не боялся, но лишних разговоров не хотел. Он направлялся к Феодосии.
Глава II
Взгляд в прошлое
Большинство дворцовых зданий – терема самого великого князя, его покойной супруги, матушки и даже митрополичий двор были соединены между собой сложной системой различных переходов, лесенок, галерей таким образом, что можно было в любую погоду, не одеваясь и не выходя на улицу, свободно пройти из одних палат в другие. Мастера украшали их оконцами с цветными стеклами, витражами, изразцами, деревянной резьбой, и все таким образом, чтобы было достаточно светло, красиво, чтобы не задувал ни малейший ветерок. Посторонние здесь почти не ходили, ибо во все служебные и приемные палаты вели другие двери – прямо с улицы, внутренние же переходы предназначались в основном для семьи государя.