Иоанна I
Шрифт:
Самая дорогая моя дочь во Христе. Недавно до нас дошли слухи, что Вы, уже много лет, выдаете нашему любимому сыну, благородному рыцарю Джону Хоквуду, некое ежегодное обеспечение… Однако, поскольку тот же самый Джон, который был на службе у Бернабо Висконти, врага и гонителя всей Церкви, намерен перейти на сторону Церкви и не оскорблять, не вторгаться и не наносить ущерба ее подданным и землям… мы настоятельно просим Ваше Светлейшее Высочество, чтобы Вы возобновили упомянутому Джону Хоквуду его обеспечение, которое Вы ранее так любезно предоставили [325] .
325
Ibid., p. 152.
При поддержке Белой компании Хоквуда папские войска одержали ряд побед. В октябре 1372 года, в Пьемонте, граф Савойский взял Кунео, а к январю 1373 года захватил множество других замков и городов в окрестностях, которые по договору он был обязан передать Иоанне, претендовавшей на них как на часть своего наследства, полученного от Роберта Мудрого. Поскольку граф Савойский, естественно, не захотел этого сделать, желая сохранить
Столкнувшись с растущими потерями от действий папских войск на западе и юге, а также с возобновлением чумы, семья Висконти запросила мира. Григорий, у которого не было денег, необходимых для продолжения войны (людям Хоквуда уже задолжали жалованье, что было чрезвычайно опасно), согласился пойти на мировую, и в июне 1374 года был подписан договор. Хотя некоторые территории перешли из рук в руки, в результате, Милан остался влиятельной силой в итальянской политике. Несмотря на все военные усилия Григория, единственным ощутимым результатом конфликта стала уверенность местных правителей в том, что Папа намерен захватывать и удерживать фьефы в Италии гораздо активнее, чем в прошлом. Эта уверенность в итоге окажется гораздо более разрушительной для Европы, чем вызвавшая ее кровавая война.
Период, последовавший за прекращением военных действий между Миланом и Церковью, был отмечен рядом смертей, которые изменили политический и культурный ландшафт Европы. Еще не успели высохнуть чернила на пергаменте мирного договора с Висконти, как мир к своему великому сожалению узнал о кончине Франческо Петрарки, произошедшей вероятно, вечером 18 июня 1374 года, в его доме в Аркуа, между Венецией и Феррарой. Политические суждения великого поэта могли быть ошибочными, но ни один человек в истории не сделал больше для развития образования. Огромная любовь Петрарки к чтению, его преданность классике и заразительный энтузиазм к литературе породили целое поколение ученых, столь же преданных интеллектуальным занятиям, и заложили основу для эпохи Возрождения. Как и подобает почтенному старцу, Петрарка умер в своем кресле, "положив голову и руки на стопу книг" [326] . В знак признания его многочисленных заслуг его тело было облачено в красный атлас, а гроб покрыт золотой тканью, отороченной горностаем, как это полагалось бы императору или королю. "Теперь ты вознесся, дорогой мой господин, / в царство, к котором еще ждет / каждая душа, избранная [туда] Богом / исхода из этого злого мира… Теперь вместе с Данте ты живешь в вечном покое… Ах! Если ты видишь меня, блуждающего здесь, внизу, / забери меня к себе!" [327] , — написал страстный Боккаччо, услышав эту печальную новость. Возможно, Петрарка действительно услышал его мольбу, ведь уже в следующем году, 21 декабря 1375 года, Боккаччо последовал за своим наставником в мир иной. В отличие от всемирно известного Петрарки, похороны Боккаччо были скромными. В его завещании была лишь скромная эпитафия, но один из скорбящих, разделявший со своим покойным другом любовь к литературе, добавил следующие строки:
326
Tuchman, A Distant Mirror, p. 259.
327
Branca, Boccaccio: The Man and His Works, p. 189.
Между похоронами этих двух титанов литературы была и третья потеря, менее заметная в истории, но имевшая огромное значение для Неаполитанского королевства. В феврале 1375 года в возрасте тридцати девяти лет скончался третий муж Иоанны, Хайме IV Майоркский. Хотя он участвовал в первых столкновениях с Висконти в Пьемонте в 1372 году, к 1373 году Хайме удалился во Францию, намереваясь организовать еще один поход против своего извечного врага, короля Арагона, с целью наконец-то отвоевать Майору. С помощью короля Наварры ему удалось собрать армию из 1.200 рыцарей и фактически вторгнуться в Арагон, где он "взял небольшие крепости, опустошил равнину, захватил пленных и наложил выкупы" [329] , — сообщает Фруассар. Одержав победу, несчастный Хайме был сражен не врагом, а заболеванием, которое поразило его еще в юности, когда он томился в заключения в Испании. "И в то время как эта жестокая война закончилась, король Хайме Майоркский, находясь в долине Сории, снова заболел и от этой болезни умер; и поэтому арагонцы в течение долгого времени после этого жили в мире и покое; а соратники покойного короля, вернулись во Францию" [330] , — заключает хронист. Хайме был похоронен в Сории, на северо-востоке Испании, вдалеке от Майорки, вожделенного острова, который он видел будучи еще мальчиком, но которым так и не завладел.
328
Bergin, Boccaccio, p. 65.
329
Baddeley, Queen Joanna I of Naples, p. 206.
330
Ibid., p. 207.
Весть о новом вдовстве дошла до Иоанны как раз в тот момент, когда возникла новая угроза со стороны ее старого врага — Венгрии. В 1374 году у Людовика Великого родилась третья дочь, Ядвига, и король стал пересматривать планы наследования своего трона. Карл Дураццо больше не был его главным наследником, так как теперь эта честь выпала Екатерине, старшей дочери Людовика. Ее младшие сестры тоже должны были получить наследство, но у Людовика было всего два королевства — Венгрия и Польша. Так что требовалось еще одно.
Исходя из этого, Людовик Великий в своей переписке с Папой начал поднимать старый вопрос о своих правах на Неаполитанское королевство. Впервые за более чем два десятилетия он назвал правление Иоанны незаконным, утверждая, что по праву первородства сначала король Роберт, а затем королева Иоанна "узурпировали" [331] королевство у истинного наследника, отца Людовика, Шаробера. Затем король Венгрии подкрепил свои претензии, заключив брачный контракт с королем Франции, Карлом V, согласно которому дочь Людовика Екатерина, которой на момент помолвки было четыре года, должна была выйти замуж за младшего из сыновей Карла, двухлетнего Людовика, герцога Орлеанского. Брачный контракт 1374 года предусматривал, что Екатерина Венгерская должна была получить в приданое Неаполитанское королевство и графства Прованс и Пьемонт.
331
Leonard, Les Angevins de Naples, p. 445.
Этот союз Людовика Великого и французского короля против Иоанны был особенно зловещим. Под мудрым руководством Карла V Франция возвращала себе роль главенствующей державы в Европе. В этом деле французскому королю очень помогла непопулярная налоговая политика и неуклонно ухудшающееся здоровье его главного противника — Черного принца. Представители гасконской знати, разгневанные тем, что им пришлось оплачивать кастильскую авантюру Эдуарда, подняли восстание. К 1371 году тяжело больной принц Эдуард был вынужден вернуться в Англию. Карл V воспользовался его отъездом, чтобы организовать военную кампанию в Аквитании, и ему удалось вернуть большую часть захваченной англичанами территории, включая города Сент, Ла-Рошель и Пуатье. "Как только стало известно, что принц болен и находится при смерти, его враги решили снова начать войну, — сообщает Герольд Чандоса, — и когда война между Францией и Англией началась с новой силой, многие графы, бароны, города и селения перешли на другую сторону, и все отреклись от верности своему господину принцу, потому что он был болен и не мог отстаивать свои интересы" [332] . Принц Эдуард прожил еще достаточно долго, чтобы увидеть, как почти вся владения, за которые он сражался, отошли к Франции. К 1375 году, когда было заключено перемирие, в руках у англичан оставался лишь город-порт Кале и узкая полоса побережья на юго-западе, с городами Бордо и Байонна. 8 июня 1376 года, за неделю до своего сорок шестого дня рождения, "этот столп английского рыцарства, великий лорд Эдуард Английский, принц Уэльский и герцог Аквитанский, покинул этот мир в Вестминстерском дворце" [333] , — сообщает Фруассар. "Здесь закончилась жизнь благороднейшего принца Эдуарда, в сердце которого никогда не было трусости", — оплакивал его сэр Джон Чандос [334] . Черный принц был похоронен с большой помпой в Кентерберийском соборе, и даже король Франции почтил великого воина, приказав отслужить в Париже панихиду в его честь. Двенадцать месяцев спустя, король Англии, Эдуард III, постаревший и убитый горем, также скончался, оставив поле боя Карлу V.
332
Barber, The Life and Campaigns of the Black Prince, pp. 134–135.
333
Froissart, Chronicles, vol. 1, pp. 148–149.
334
Harvey, The Black Prince and His Age, p. 117.
Ободренный успехом в борьбе с Англией, король Франции стремился еще больше расширить границы своего королевства, и Прованс, расположенный на юге, представлял собой заманчивую цель. Еще до заключения союза с Венгрией Карл V отправил своего младшего брата Людовика Анжуйского, который очень помог Григорию в войне с Миланом, к папскому двору в Авиньоне, чтобы тот отстаивал притязания французские на Прованс. Соглашение 1374 года с королем Венгрии было всего лишь продолжением существующей французской политики.
Но к этому времени у Иоанны появился сильный сторонник в лице Папы Григория, который признал и оценил ее усилия по оказанию ему помощи в борьбе с Миланом. Когда летом 1374 года король Венгрии отправил в Авиньон посольство, чтобы сообщить Папе о брачном контракте с Францией, Григорий опроверг обвинения в узурпации, сославшись на первоначальное соглашение 1301 года между Карлом Хромым и Церковью, по которому тринадцатилетний Шаробер был отправлен в Венгрию, а король Роберт назван законным правителем Неаполя. Папа также, 22 сентября 1374 года, написал королеве, чтобы предупредить ее о затее лишить ее трона и попросить предоставить дополнительные юридические доказательства, подтверждающие ее право. Иоанна немедленно ответила, ссылаясь в качестве прецедента на гораздо более поздний неаполитанско-венгерский мирный договор 1351 года, подписанный самим Людовиком Великим, в котором король Венгрии официально отказался от всех претензий на Неаполитанское королевство и графство Прованс в обмен на компенсацию в размере 300.000 флоринов, от которых он впоследствии, в рыцарском порыве, также добровольно отказался.