Ира-ничные стихи
Шрифт:
А значит: звёзд скопленья, свет и тьма,
Живые твари, наводненья, войны
Возникли без вмешательства ума –
Как бы спонтанно.
Самопроизвольно.
Жизнь и смерть
Существованье белковых тел
Жизнью назвал легендарный Маркс,
Только Господь иное хотел
Сказать, когда со́здал из праха нас.
Жизнь
Точнее – способ его бытия.
Совсем иное замыслил Бог,
Создавший планеты и соловья.
Если развеять суждений ком,
То не понять земного конца –
Если считаешь себя белком,
То не постигнуть мысли Творца.
И если созданный человек
Без примененья ума возник,
Судьбы своей не понять вовек
И не прочесть в миллионах книг.
Если осмыслить творенья суть
И смерть, как данность – судьбы печать –
То смерть – всего лишь к бессмертью путь,
Когда бы этот путь различать.
2009
…Но! В этом нет никакой трагедии.
И то, что с ужасным, как смерть, лицом
Всё, всё живое друг другом обедает –
Запрограммировано Творцом!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мы все друг за другом охотно охотимся.
В брючках, – с голым своим животом, –
Ты, моя милая, тоже охотница,
Которая крайне опасно смотрится
В загаре оливковом и золотом.
А ревность твоя – и есть анаконда,
Ползущая в гнилостной, жаркой мгле...
Охотники и охотницы
Вот так жестокая природа
Творит повсюду столько бед,
Внезапно предложив народу
Мясное блюдо на обед.
«Ай-ай», – сказал в сердцах Мартышкин,
Бифштекс на вилку наколов:
«Негоже, это уже слишком,
Ну, безобразие, нет слов!»
Затем взглянул на блюдо зорко –
От жалости у горла ком –
Цыплёнка взял с румяной коркой,
Что в майонезе с чесноком.
Поел. Как быть душе усталой?
Решил: трагедии в том нет.
Стихи писать – ведь труд немалый,
Что, если голоден поэт?
Кусочки в горле не застряли,
Есть мясо – это пустяки.
Охотники всю жизнь стреляли
Летящих уток у реки.
«Но есть охотницы похуже, –
Сказал, отпив глоток вина, –
Надели брючки, лезут в душу,
Все анаконды, как одна».
Да, что-то в мире
Запрограммировал Творец –
Охотницы, откинув прядки,
Все так и рвутся по венец.
Опасности кругом таятся
И так и лезут через край –
Охотницы змеёй струятся
С деревьев. Разве ж это рай?
Задуман рай, а нету рая,
И всё не этак, всё не так.
Охотницы шипят, играя,
Загаром блещут – просто мрак.
Задуман свет, а света нету,
Темнеет жизни колея.
От века бедного поэта
Ревнует женщина-змея.
Творцом задуманное чудо
Выходит всё наоборот –
И западни стоят повсюду,
И хищным кажется народ.
Но краски мы сгустили слишком,
И, право, тем несдобровать,
Кто перестанет, как Мартышкин
Таких охотниц воспевать.
2009
…А жизнь нас всех загоняет в лузы!
И целей для достижения – тьма:
Кому-то луза – брачные узы,
Кому-то слава. Или тюрьма.
Нас всех, как шары, вычисляют строго.
Летим, расшибая друг другу лбы!
А кий, надо думать, в руках у Бога?
А может быть, в руках у судьбы?
А я не играю. Я просто – бард,
Способный осмыслить и биллиард.
Бильярд
Играет жизнь поэтами лихо,
Бильярдный шар бросая им вслед.
Игра – это полная неразбериха:
Кому-то слава, кому-то – нет.
А бард, как Бог, и нельзя иначе –
Удар азартен, умел и лих:
Ударил кием – поймал удачу,
Ударил вновь – получился стих.
Прикинь: неужто в руках у Бога
Кий, что творить Вселенную смог?
Бард поднапрягся совсем немного,
Совсем чуть-чуть – и почти что Бог.
Есть и просчёты – увидел Музу,
Ударил кием – азарт, вперёд!
Но в сеть попал он – брачные узы,
Удар – и точность до наоборот.
Среди поэзии и бессонниц
Найдётся время сыграть в бильярд.
Плюс – барда ждёт миллион поклонниц,
И даже, может быть, миллиард.
А я не играю. Я просто – бард,
Способный осмыслить и миллиард.
2010
…В канал он поплёвывал с моста,
Со славной девахой вместе:
Была Беатриче просто
Девочкой из предместья.