Ирландия. История страны
Шрифт:
ЦЕНА
В противоположность тому, что утверждал Тревелиан, голод в 1847 году не закончился, продолжился и в 1848-м, и в 1849 годах: картофель вновь поразила фитофтора. 1849 год во многих отношениях был хуже всех, стоит лишь взглянуть на него глазами очевидца, писавшего из деревни Баллинроуб в графстве Голуэй: «По улицам днем ходят живые скелеты. Поля усеяны мертвыми телами... на всех нас проклятие Рассела, еще более ужасное, чем проклятие Кромвеля». (В 1846 году лорд Рассел сменил Пиля на посту премьер-министра.) Крестьяне по всей Ирландии запирались в своих лачугах в ожидании смерти.
Чарльз
Некоторые пытались бежать за границу. На улицах Ливерпуля появились 100 000 голодающих, никому не нужных ирландцев. Другие уехали в Новый Свет в ужасных «кораблях-гробах», названных так потому, что многие беженцы умирали по дороге либо приезжали в США и Канаду полумертвыми. Взять хотя бы один пример: в июле 1807 года из 4227 людей, отплывших из Корка и Ливерпуля, умерли в пути 804 человека. Сходная картина наблюдалась и на пути в Соединенные Штаты.
Сколько умерло всего? Слухи о человеческих потерях между 1845 и 1849 годами кажутся невероятными, но есть и правдоподобная статистика, основанная на переписи 1841 года: согласно ей, численность населения составляла 8 миллионов человек. Подсчеты показывают, что если бы ирландское население сохранило предыдущий прирост, то в 1851 году на острове проживали бы свыше девяти миллионов. Перепись 1851 года дала цифру — 6 552 385 человек. Если прибавить к ней бежавших от голода за границу, получится что-то около 8 миллионов. Выходит, что между 1845 и 1849 годами от голода и болезней умерли миллион ирландцев. Проблема в том, что цифра основана на приросте населения в 1841-1851 годах, а голод при этом не принимался во внимание. Рой Фостер предпочитает более низкую цифру погибших — 775 000, другие ирландские историки называют 800 000 человек. Цифры эти, однако, имеют отношение только к мертвым и не учитывают ужасную судьбу бесчисленных ирландских эмигрантов на чужбине, где вновь прибывших презирали общества, построенные руками переселенцев. Вот уж действительно — «проклятьем заклейменные».
ВОПРОС ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
По мере того как ужас голодных лет уходил в историю, в Ирландии формировался миф о том, что гибель сотен тысяч ирландцев связана с целенаправленной английской политикой. Это явление назвали не больше и не меньше как геноцидом. Голод вписан в черные страницы ирландской истории рядом с именем Кромвеля и 1798 годом, список бесчисленных ирландских мучеников стал еще обширнее.
Нет и не было никаких доказательств того, что политика британского правительства довела население Ирландии до голодной смерти. Даже суровые критики британской политики той поры — Сесил Вудэм Смит, автор книги «Великий голод», и Томас Галлахер, написавший «Жалобу Пэдди», — не нашли оснований для подобных предположений. Однако следует отметить, что заявления британского правительства мало сделали для опровержения этого мифа. Лорд Джон Рассел заявил (тогда из Ирландии экспортировали зерно): «Я не верю, что есть силы в нашем королевстве, которые могли бы предотвратить ужасные страдания и смерть людей в Ирландии», — и его слова прозвучали как неприкрытое лицемерие. Или в лучшем случае как попытка обелить высказывания Чарльза Тревелиана, считавшего, что «если ирландцы обнаружат обстоятельства, при которых они смогут бесплатно получать правительственные субсидии, мы обретем систему попрошайничества, какой мир еще не знал».
Ирландцы вряд ли заметили, что в Англии была похожая беда: требования политэкономии и пресловутый принцип laissez-faire привели к тому же результату. Однако ирландские страдания были усугублены зависимостью от урожая картофеля, и вот за это, несомненно, британское правительство должно нести ответственность. Но действия викторианского правительства в отношении голода в Ирландии были не более преднамеренными, чем эпидемия холеры, унесшая спустя десятилетие жизнь принца-консорта.
Бывало, что британцы мало сочувствовали горемычным ирландцам (протестантские священники в Англии утверждали, что тех постигла кара Господня), но так думали не все англичане, и ирландская катастрофа не была следствием целенаправленного английского коварства.
СЛЕД В ПАМЯТИ
Несомненно, тяжкие испытания голодного периода добавили сторонников радикальному ирландскому национализму, предпочитавшему мирным действиям насилие. Но в целом реакция страдающих масс была на удивление мирной. Даже в самый пик голода в Уэстпорте, графство Мэйо, толпа истощенных людей, выходившая с петицией о помощи к дому маркиза Слайго (одному из многих землевладельцев, пытавшихся помочь), старалась не мять его траву. Травма, нанесенная голодом, не нарушила социальной целостности народа. Зато она вырыла глубокий колодец, наполненный горечью и ненавистью, и не только в Ирландии, но и на другом берегу Атлантики: ведь в Соединенные Штаты устремилось огромное число ирландских эмигрантов. Там выросла ирландская община, укрепив тем самым связь Америки с Ирландией. Американские квакеры сформировали комитет, который оказывал помощь жертвам голода.
Легенда об ужасах голода переходила из поколения в поколение. Разрушенные и опустевшие деревни в Мэйо и Голуэе сделались постоянным напоминанием о том бедствии. Иногда дома-привидения специально разрушались жестокими лендлордами, выгнавшими несчастных жильцов из-за того, что те, лишившись картофеля, не имели денег для выплаты ренты. Неудивительно, что ирландцы всего этого не забыли:
Ничто не может стереть из памяти чудовищного события, случившегося в те годы с ирландскими мужчинами, женщинами и детьми в их собственной стране во времена британского правления в Ирландии.
Такова природа того, что Роберт Ки назвал «чудовищным событием», так что многие ирландцы, не всегда справедливо, соглашались с высказыванием англичанина Сидни Смита:
В тот момент, когда упоминается само имя — Ирландия, — англичане, похоже, забывают об обыкновенных чувствах, обыкновенной рассудительности и здравом смысле и действуют с варварством тиранов и тупостью идиотов.
В сельской местности наступила тишина, «земля, такая одинокая», обезлюдевшая, печалилась, потерянных тысячах жизней». Хью Дориан подытожил в книге «Донегол шестьдесят лет спустя»:
Очень быстро не осталось ничего, кроме тишины, траурной тишины в деревнях, в бедных домиках, в истощенных лицах... Лудильщики... сбежали в города, музыканты... пропали, да так и не вернулись. Многие жители тоже в одночасье скрылись: нашли на стороне работу или раннюю могилу... Уже не было вечерних соседских застолий, не собирались по воскресеньям на склонах холмов, не стало слышно песен и веселого девичьего смеха. Смолкли не только люди, но и животные: собаки не лаяли, не слышно было петухов...
«Молодая Ирландия»
Голод в некоторой степени всколыхнул революционные традиции 1798 года. По образцу «Молодой Италии», организованной великим итальянским патриотом Мадзини, была создана «Молодая Ирландия». Эта организация по сути своей была истинно ирландской и сохранила многие черты движения 1798 года. Протестанты по-прежнему играли ведущую роль, в том числе вдохновлявший организацию Томас Дэвис (1814-1845) — автор патриотической баллады «Вновь нация». Не меньшее влияние оказывал на движение издатель газеты «Юнайтед айришмен» Джон Митчелл (1815-1875), написавший балладу «Вольф Тоун».