Иррационариум. Толкование нереальности
Шрифт:
– По два. Для рывка. Слушай, странно, вчера по городу ездил – никаких очередей.
– Так это ж «Ивушка», место тихое. Наш брат редко шманает.
– Не объяснение. Ты иди, бери. Знаешь что, корочку покажи, а то сил ждать нет.
– Само собой…
Они сосредоточенно сосали пиво, хмуро ожидая расслабухи. А тогда можно будет закурить, повторить, а там, чуть подальше, и пельмешков взять – их пока все равно не завезли.
Стояли и пили, не глядя ни друг на друга, ни вокруг. Наконец Дмитрий отставил кружку, вынул папиросу и, прикуривая, огляделся. «Это они, – ясная, как будто пришедшая со стороны мысль, посетила Дмитрия – по дорожке между рядами столов шли двое. – Близнецы».
Словно услышав его мысль, близнецы разом посмотрели на Дмитрия и повернули к ним. Ноги у опера сделались ватные. «Драпать надо», – подумалось ему, и он перестал что-либо соображать.
А двое, между тем, подошли, и кто-то из них, – а может, оба, – глядя в глаза, спросил:
– Извините, можно вас потеснить?
Савелий не успел поставить кружку, а близнецов уже вязали подскочившие от соседних столиков люди в штатском. Один небрежно провел перед носом оторопевшего Савелия красной корочкой:
– Не вмешивайтесь, товарищи.
Через минуту близнецов затолкали в «жигуленок», скромно стоявший на противоположной стороне улицы, и тот резво взял с места. За ним, выскользнув из проулка, рванули две черные «Волги».
– Это чего было? – ошалело вопросил Савелий.
Дмитрий его не расслышал. Он смотрел вслед удаляющейся кавалькаде и, отвечая не на вопрос приятеля, а на что-то своё, произнес:
– Они.
– То, что гебисты – я разглядел. Я вообще…
– Гебисты? Нет, это я о другом… Ну что, раз такие дела – возьмем еще?
– И водочкой заполируем.
– Замётано.
Глава четвертая
Этой же ночью явился к Дмитрию Геракл, без звонка, заполночь.
Отдохнуть днем Дмитрию не дали. Около двух он пришел домой и сразу завалился спать. А в полчетвертого позвонили из отделения, вызвали на службу – отдежурить до десяти вечера, за отгул.
Вернулся около одиннадцати, включил телевизор, лег – и вырубился.
Гера звонил, наверное, долго, потому что первая его фраза была: «Чего не открываешь?»
Зашли в комнату. Гера посмотрел на мельтешение «снежинок» пустого телеэкрана, вновь спросил:
– Чего не открываешь? Спишь, что ли? – и сам выключил телек. – Ну, докладывай, как оно?
Дмитрий зевнул, почесал живот. Попытался собраться с мыслями, но все как-то плавало в голове, не хотелось стоять на ногах, даже сидеть не хотелось – тем более думать, соображать, о чем это говорит Гера.
– Чего молчишь? Что, никаких вопросов ко мне нет? – с некой настойчивостью спросил Геракл.
– Служба достала.
– А… дочка «первого» и вас достала?
Дмитрий посмотрел на часы.
– Понимаю, – перехватил его взгляд Гера.
– Только сменился. Спать хочу, как черт.
– Слушай, друг, давай чаю? Крепкого чаю. Да пошевелись, я же к тебе в гости пришел. Поговорить надо. Какой-то ты вялый, чегевара. С чего так, а?
– А чего мне? – неопределенно спросил Дмитрий, ставя чайник на плиту.
– Сухой чай жевать пробовал? Помогает. Или крепкой заварки хлебни.
– Заваривать надо. Я в кружке завариваю.
Дмитрий присел на единственный в кухне табурет. Гере не было куда присесть, поэтому он оперся на подоконник.
– Нас тоже на уши поставили с этой Зверевой. Молодежь нынче наглая – мы одного парня, с которым они кататься поехали, нашли быстро. Ох, наглый. Уперся рогом – я с ними, говорит, всего десять минут катался, так что куда потом поехали, не знаю; я, говорит, думал – уже по домам сидят. И все ведь врет, собака.
– Тебе покрепче заваривать? – спросил Дмитрий.
И вдруг вспомнил наглого Воху:
– То не прокурорский сынок?
– Откуда знаешь? – удивился Гера.
– Да так, в оперативке было.
– Это ты просто угадал – там их в машине пятеро было, сынков. Ну, предположим. Слушай, дочка эта нашему «первому» – такая головная боль: спит с кем попало, лярва.
Гера несколько преувеличил и исказил подвиги девушки. Спала она не с кем попало: был у нее раньше один – одноклассник, первая любовь. Лёва оказался второй любовью. Подвиги ей нравились другого рода – обожала подбить пацанов из компании на какую-нибудь серьезную пакость. Поскольку «мажоры» – ребята расчетливые, то всякий хотел видеть себя зятем товарища Зверева и выполнял прихоти юной принцессы с энтузиазмом.
– А знаешь, где мы их разыскали?
– В Рыбацком, – сказал Дмитрий без всякого выражения.
– Что-о? А это ты откуда?.. Ну, предположим. В общем, девочка-колокольчик – уединилась с очередным. Такое вытворяли – ночью голяком на берегу вытанцовывали…
– Так ведь ночью же.
– А очередной приятель не кто иной, как…
– Сын заведующей ЦУМа.
– Ну, ты даешь. Давай, колись, чегевара, откуда источники?
– Не буду колоться. На, пей, готово.
Гера принял кружку, попробовал – горячо, и отставил на подоконник. Больше к ней так и не притронулся. Дмитрий взял свою, стал пить частыми мелкими глотками.
– Бабы, дружище, они все такие. Я тебе, между прочим, завидую, захотел – развелся. Я б, может, тоже развелся – партийность не позволяет. Я недавно Томку встретил – твоя Галка уже со своим дирижером сожительствует. Помнишь Томку? Как-то расплылась наша Томка. А ты думаешь, когда твоя с тобой жила, у нее с дирижером ничего не было?
Дмитрий хоть и плохо сейчас соображал, но понимал, что единственный достойный повод для визита у Геры может быть один – близнецы. Между тем, о них он молчит, а несет чепуху.