Исцеление человека
Шрифт:
Думаю, в случае с Казинсом не требовалось особо оговаривать роль его твердой воли, активно нацеленной на создание бодрого, жизнерадостного настроения. Этот мужественный ученый-психолог сумел на самом себе поставить эксперимент, ценой которого было его собственное существование. Он сам стимулировал выработку в своем мозгу необходимых для выздоровления веществ. Но их воспроизводство и воздействие можно осуществлять в мозгу и с помощью электростимуляции, что объективно доказывает существование и функционирование подобного химизма в многосложном человеческом существе. Коллектив ученых Кардиологического центра в Москве, возглавляемого академиком Е. И. Чазовым, и группа исследователей Института физиологии им. И. П. Павлова в Санкт-Петербурге под руководством профессора В. П. Лебедева теоретически разработали и практически осуществили метод транскраниальной
«Действенность нейропептидной системы анальгезии определяется состоянием высших отделов мозга и, прежде всего, коры больших полушарий. Лишь благодаря этому внушением (или самовнушением, суть едина – апелляция к сознанию, к центрам коры мозга) можно подавлять боль не хуже, чем иглоукалыванием. Иначе говоря, слово врача, владеющего методикой лечебного гипноза, способно заменить акупунктурную иглу (вот к чему и сводится суть известных безнаркозных операций)».
И, возвращаясь к примеру с излечением Нормана Казинса, следует подчеркнуть, что смех есть сугубо человеческая реакция на действительность. Центр смеха в мозгу тесно связан с центром речи, а кроме человека (да, возможно, дельфинов) говорить никто в животном мире не способен. Основа юмора – сопоставление несопоставимого, столкновение с парадоксом, нестандартная ситуация, а все эти операции – функция левого полушария коры головного мозга. Значит, чем более развиты у человека аналитически-интеллектуальные способности, тем более он склонен к юмору и, следовательно, к самоисцелению. Это не значит, конечно, что яркие «правополушарники» к нему не способны, это означает лишь, что их механизмы воздействия на свою психику устроены несколько иначе.
При всем желании говорить сжато, концентрированно, не могу не сделать некоего шага вбок: со смешанным чувством сохраняю в своей библиотеке фундаментальный том «Основы геронтологии», изданный в 1969 году в Москве (646 страниц большого формата). Академики и доктора медицинских наук в 35 главах замечательно проанализировали все факторы, сопутствующие старению и хроническим болезням. Но там нет не то что главы, нет ни одного слова о роли настроения, добрых эмоций для сохранения здоровья!.. Таким был уровень официальной медицины. Увы: намного ли он изменился?…
Отрицательные эмоции: нераскаянная вина, гневливость, скука, чувство бессмысленности жизни и т. д., и т. п. – суть факторы, резко ухудшающие здоровье и сокращающие жизнь.
Так, например, «скука приводит людей к саморазрушению, – говорит американец Алан Каруба, директор „Института скуки“ в Мейплвуде, штат Нью-Джерси. – Это начальная стадия депрессии, которая играет значительную роль в развитии преступности (так как множество преступлений совершается одуревшими от скуки подростками) и в злоупотреблении алкоголем и наркотиками. Скука затрагивает даже младенцев. Если их не стимулируют в достаточной степени, это отражается на развитии их органов чувств». Доктор Августин М. де ла Пена, специалист в области нарушений сна, утверждает в своей книге «Психобиология рака», что скука подавляет иммунитет и тем самым увеличивает восприимчивость к болезням.
Полагаю, что после разговора о том, как вполне невесомая субстанция эмоций воздействует на вполне реальное состояние нашею здоровья мы можем перейти к еще менее весомым субстанциям.
Пятый, шестой,… надцатый этажи небоскреба нашего здоровья
Сознаюсь, не без чувства робости перехожу к следующему (им) этажу (-ам) организации человеческою здоровья. Дело в том, что все предшествующие уровни любой скептик может увидеть и проанализировать либо посредством своих органов чувств, либо с помощью научной аппаратуры. Но сейчас мы – ради логической полноты изложения – должны вступить в те сферы, где чувства подавляющего большинства читателей еще не развились до способности восприятия тех тонких материй, о которых пойдет речь, а существующие приборы пока принципиально не способны их улавливать. Что можно по этому поводу сокрушенно заметить? Хотя бы то, что единодушное голосование даже ста дальтоников против показаний одного человека, видящего разные цвета, не может отменить существования этих цветов в окружающем нас мире, – подобно тому, как наличие ультрафиолетового и инфракрасного отделов в цветовом спектре, которые хорошо воспринимают кошки и змеи, не означают, что мы правы в отрицании этих элементов диапазона радуги. Отсутствие блока УКВ в моем примитивном приемнике никак не означает, что на данной частоте вообще и нигде не ведется особо качественного радиовещания, и, значит, правильно было бы не отрицать существования ультракоротких волн, а обзавестись прибором, способным фиксировать их излучение.
Данное предисловие необходимо для постановки вопросов о прямой связи, существующей между состоянием нашего здоровья и наличием у человека иных тел наряду с тем плотным физическим телом, о разных этажах которого говорилось здесь до сих пор и которым только и занимается официальная медицина. Еще раз напомню о том, что определение цветности не есть дело дальтоников, сколь много ни собралось бы их на митинг протеста по поводу излишества трех окошек в светофоре (хватило бы, дескать, и одного). На чем же основываются суждения тех, кто исходит из существования тонких тел (оболочек) как реальности?
Во-первых, на полных совпадениях картин и объектов, тех количественных и качественных характеристик, которые дают независимо друг от друга люди, способные видеть или ощущать эти тонкие тела. Когда, например, пять, шесть или восемь моих весьма продвинутых учеников совершенно независимо друг от друга посредством ладони или поворотом рамки фиксируют одну и ту же величину так называемой эфирной оболочки пациента (скажем, 40 см, или 1,5 м, или 2,3 м), то как сумеет скептик отрицать это совпадение? А если совсем разные целители, каждый в отдельности, сходно определяют не только структуру этого энергетического тела (рыхлое, плотное, жиденькое, упругое и т. д.), но и места вмятин, провалов, сдвигов, дыр, сквозных отверстий в этой оболочке?…
Структура эфирного тела индивидуально неповторима, как его владелец. Мы с учениками проводили такие опыты: сначала испытуемый воспринимал руками полевые характеристики своих соучеников, не закрывая глаза. После этого их ему плотно завязывали, и в произвольном порядке ставили перед ним коллег, чтобы он называя их по имени, основываясь на своих ощущениях от их полевых оболочек. С первого же раза точные «попадания» составляли 80–90 %! Ошибиться было практически невозможно, трудность для каждого заключалась лишь в том, что наш язык не имеет словесных эквивалентов для этих ощущений, есть только приблизительные аналогии-сравнения, а следовательно, нашей памяти было очень трудно запоминать в устойчивых терминах или даже образах полученные необычные сигналы. Однозначно то, что эфирные тела всех женщин без исключения были сравнимы с бархатом, с пуховыми одеялами или шелком, а мужчин – с грудой пружин, гаек или других железок. То есть отличить таким образом «М» от «Ж» труда не составляет, трудности начинаются с не имеющих словесных эквивалентов различий между оболочкой, скажем, Вити и Пети: и там, и там – куча острых, твердых предметов, вот и разбирайся в такой-то их индивидуальности…
И думалось мне во время данного эксперимента: уж если новички, совершенно не обученные подобной практике, сразу начинают «отлавливать» важные характеристические особенности другого человека, то сколь точно и тонко, причем издалека, могут принимать их те существа, для которых данная информация – условие сохранения собственной жизни! По-моему, именно к этой удивительно развившейся способности «брать» существенные данные о чужаках и коренится загадочная неуловимость снежного человека: свежие следы его ступней в глине у ручья находили, прикус его зубов на консервной банке – сколько раз, а самого практически увидеть почти не удавалось. Думаю, его способность даже в ночи, когда зрение не работает, ощущать полевые сигналы позволяет ему сохраниться как виду в тревожной обстановке наступающей цивилизации.