Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона
Шрифт:
Постараюсь принять все меры к тому, чтобы 2-я книга вышла поскорее – но наученный опыт не возлагает надежд на то, чтобы она появилась раньше Нового года. Все делается много медленнее, чем хотелось и нужно было бы. Я уже оставляю рассылку книги на попечение Шифрина, но, думаю, что до Вас дойдет она едва ли раньше конца июля! Я вышлю Вам и обыкновенное и роскошное издание. – И с карточкою моею – большая по размеру уже фиксирована, а меньшую не успели, нужно отдать ее фотографу, иначе она выцветет.
И у Ремизова все по-старому. Сераф<има> Павловна лечится в Виши – и к 15 июля кончает лечение, Мирра Яковлевна «поддержала» их – не знаю, как бы они без ее помощи обошлись. [3]
Всего
Обнимаю Вас
Ваш Шестов
* 2-й абзац приведен в кн. Барановой-Шестовой, I: 331.
1. Рукой Барановой-Шестовой месяц июнь (VI) выправлен на июль (VII); хотя сам автор в письме несколько раз упоминает именно месяц июнь, это исправление совершенно справедливо: письмо написано 3 июля.
2. Герман Кайзерлинг (Кейзерлинг) (Hermann Alexander Keyserling) (1880–1946), немецкий философ и писатель. Комментируя это знакомство, Баранова-Шестова пишет:
В архиве Шестова сохранилось несколько писем Кейзерлинга того времени. Тема лекции, предложенной Шестовым для «школы мудрости» (Schule der Weischet), которую Кейзерлинг основал в Дармштадте, не подошла, и Шестов туда не поехал. В 1930 и 1931 гг. Кейзерлинг вновь переписывался с Шестовым по поводу выступления Кейзерлинга в Париже (I: 331).
3. Накануне, 2 июля, Ремизов сообщал Шестову (Переписка Шестова с Ремизовым, Русская литература, 1994, № 2, с. 157):
1 июля С<ерафима> П<авловна> получила 500 fr<anc>s. Посланы 29.6. Отправитель С. Dobrynine D. t'e Ame Galat'eе 7 Rue du Parc Boul<ogne> s<ur>/Seine.
Он пишет «по поручению Мирры Яковлевны».
«Вторую посылку в размере 500 f<rancs> вышлю между 10–15 июля».
Лев Исаакович, у нее кончается
леченье – 13. –14.!
Надо расплатиться (зная, что есть чем)
надо, ч<то>б<ы> выслали 10-го. Тогда придут 12.
34
ЭЙТИНГОН – ШЕСТОВУ* [1]
Alpenh^otel Badersee
b<ei> Garmisch [2]
30. VIII. <19>26
Дорогой Лев Исаакович!
В последний день нашего чудесного пребывания здесь (несмотря на дождь и довольно холодную погоду) мы снова получили от Вас прекрасный подарок: экземпляр немецкого перевода второго тома книги Достоевский и Ницше, внешний вид которого еще лучше, чем первого тома. Этот экземпляр был послан мне из Кельна через Франценсбад. После пробного чтения нескольких отрывков перевод Вальтера показался мне весьма хорошим.
Я надеюсь, что Вы, Лев Исаакович, не обижаетесь на меня за столь долгое молчание. Выясняется, что во время строгого курса лечения не только нет возможности писать письма, но и всe остальное время должно быть посвящено так называемому «систематическому» послелечебному отдыху. Ну вот, после этого последнего успешного времяпрепровождения я могу сказать, что этот отдых, который кончается завтра, оказался весьма удачным. Я с удовольствием возвращаюсь к моей работе хорошо отдохнувшим и намного поздоровевшим. Софья Абрамовна тоже очень хорошо отдохнула, [3] и особенно меня радует, что я могу сказать то же самое и о Мирре Яковлевне, на которую лечение и пребывание во Франценсбаде поначалу подействовали не очень хорошо.
Мы получаем много радости от окруженного горами Ризерзее [4]; от этого городка ведут многочисленные горные тропы, с которых открываются потрясающие виды. Мы ходили по ним, не обращая никакого внимания на погоду, поскольку и в дождь и в сильный холод в этой местности чувствуешь себя иначе, чем в городе. Мы совершенно не ощущали пресловутого баварского антисемитизма, возможно, оттого, что среди множества гостей и туристов было мало евреев.
На прошлой неделе, как и каждым летом, я провел несколько дней с Фрейдом, в Земмеринге, где он поселился в этом году. [5] Я нашел его в благоприятном и спокойном состоянии духа, в хорошем настроении, гораздо менее страдающим от своих недугов и почти таким же работоспособным.
Недавно он закончил несколько небольших статей, в которых изложил новые идеи, ведущие к дальнейшему развитию психоанализа, так сказать, более полное «авторское изложение» (Selbstdarstellung) в понятном виде для новой серии медицинских монографий, предназначенном новым читателям, хорошо знакомым с генезисом этого учения.
Кстати, во время поездки в Вену в купе поезда, в котором я ехал, произошло довольно забавное приключение, рассказ о котором, возможно, будет интересен и Вам, Лев Исаакович. У меня с собой был экземпляр Ваших Лекций во время путешествия (Reiselectionen). [6] Когда мне захотелось что-то там проверить, я вновь углубился в книгу.
Через час или два сидящий напротив меня пассажир с выразительным лицом, которое сразу бросилось в глаза, когда я вошел в купе в Мюнхене, вдруг обратился ко мне со следующими словами: «Позвольте мне выразить Вам свое радостное удивление по случаю того, что Вы читаете ту же самую книгу, что и я, которая в течение вот уже нескольких месяцев полностью овладела моим вниманием!» Я был не меньше удивлен тому, что в одном и том же купе случайно обнаружились две Ваших французских книги, и произошло это в каком-то немецком уголке! Почти весь последующий путь до Вены он расспрашивал меня о Вас и Вашей философии. Если я правильно понял, он был хорват из Аграма (Загреба), [7] имя этого господина – фон Михалович, композитор. [8] Он и ехавшая с ним дама, некто графиня Драскович, тоже из Аграма, увидели в одном французском журнале то ли упоминание, то ли рецензию на Вашу книгу, заказали ее и были совершенно потрясены Вашей манерой письма. Оба они интересуются русской литературой. Так что знайте: в Загребе у Вас есть два горячих поклонника.
Американского господина, о котором я Вам говорил, Лев Исаакович, и для которого я приготовил материал, поскольку я считаю это важным для наших американских планов, мне еще поймать не удалось. Мой шурин [9] обещал мне, что, по-видимому, я с ним смогу встретиться либо в Берлине у меня, либо в Лейпциге. Если и это не удастся, я дам шурину подробное сопроводительное письмо для одного господина в Нью-Йорке. Мой шурин, который живо интересуется нашим проектом, имеет большое влияние на того американского господина. А тем временем, может быть, и те камешки, которые туда начал забрасывать Leo Lifschitz, [10] мы сможем подобрать.