Исцеление Перекрестка
Шрифт:
Грифон преклонил колени перед Роландом.
— Прости мне этот окровавленный клюв, мой повелитель…
— Отец! — Роланд рухнул на колени сам и попытался поднять грифона, потом оглянулся на молча стоящих вокруг людей и медленно и неохотно выпрямился.
Бидж тоже преклонила колено. Все остальные, даже Полита, последовали ее примеру.
Роланд посмотрел на склонившихся перед ним воинов: их раны и увечья после битвы были еще свежи — и медленно кивнул.
— Что ж, тогда я буду править вами. И служить вам. Поднимитесь.
Молодые грифоны радостно
— Когда я не смогу вести своих товарищей, это будешь делать ты.
Оливер склонил голову.
— Как пожелаешь, мой повелитель. — Гордость в его голосе свидетельствовала, что он давно уже хотел так назвать Роланда.
— Сейчас мы должны позаботиться друг о друге — перевязать раны, утешить скорбящих, похоронить павших. Среди нас мало погибших, — мышцы орлиной шеи и львиного туловища напряглись, — потому что грим хотели захватить нас живьем. Даже один ускользнувший от ожидавших его мучений — казалось им слишком много.
Уцелевшие соплеменники Бонди, стоя рядом с кентаврами, рыдали, не сдерживая слез. Роланд сделал шаг вперед и коснулся щеки погибшего вождя так нежно, словно срывал цветок. Потом неожиданно повернулся к Полите:
— Госпожа… Каррон, — тут же поправился он, — я знаю, этот человек сделал тебе и твоему народу так много зла, как только может сделать представитель одного вида — другому. Все, что я могу позволить себе просить… — Роланд заморгал, но продолжал: — В конце концов он рисковал жизнью и погиб ради нас всех. Я буду очень, очень благодарен тебе, если ты придешь, когда я буду хоронить его.
Полита глубоко вздохнула и зажмурилась; мускулы напряглись под ее все еще покрытой шрамами конской шкурой. Когда она открыла глаза, голос ее прозвучал спокойно:
— Не ты будешь хоронить его, Роланд. Он обещал служить Каррону и погиб, сражаясь вместе с кентаврами.
Мы соорудим для Бонди погребальный костер — как это принято в нашем племени, если только его собственный народ не станет возражать. — Она обратилась к соплеменникам Бонди: — Мы будем рады, если вы придете на похороны.
Роланд тоже повернулся к ним. Бидж проследила за его взглядом и впервые заметила, какими потерянными кажутся бывшие рабовладельцы.
— Вы прекрасно себя проявили, — сказал Роланд. — Вы сражались в незнакомой стране, против неизвестного вам противника, и вы спасли этот мир. Я скорблю, что вы лишились вождя… — Не зная, чем утешить людей, Роланд растерянно спросил: — Что я могу для вас сделать?
— Бонди не вернешь, — на ломаном английском неуверенно ответила ему старая женщина. — У нас теперь нет правителя… Как нам быть?
— Выберите себе нового вождя, — ответил Роланд и тут же поинтересовался: — Как вы выбираете нового вождя в обычных обстоятельствах?
— Когда вождь умирает, — ответил старик, теребя седые усы, — мы знаем, кто готов его сменить… Сейчас нет никого. — Он оглядел остальных, и те закивали.
— Понятно, — растерянно протянул Роланд. — Есть ли здесь кто-нибудь, кого вы хотели бы видеть своим предводителем?
Полита
— Пожалуйста, Роланд, не надо!
— Я и не хотел просить тебя. — Он беспомощно показал когтем на Бонди. — Но… они ведь знают только тебя! Пожалуйста, не смогла бы ты править ими, пока они не выберут своего собственного вождя?
Молчание было долгим. Наконец Полита с горечью сказала:
— Им не придется терпеть узду… Пусть будут благодарны за это…
— Никто не сравнится с тобой в величии, — с облегчением проговорил Роланд и поклонился Полите. — Правь этими людьми. — Прежде чем она смогла ответить, молодой грифон двинулся к раненым, отдавая приказы.
Полита подошла к своим новым подданным. Фиона, глядя вслед Роланду, пробормотала:
— Он теперь король? Не представляю себе, как он сможет носить корону.
Бидж следила, как Роланд переходит от одного воина к другому, оказывая помощь, благодаря за мужество, высматривая, где еще он нужен, — и ответила Фионе:
— Не понимаю, зачем она ему вообще.
Глава 22
Дорогу открыть оказалось легко, словно она никогда по-настоящему и не закрывалась. Только начала в этой стране чувствовалась хоть какая-то влага. Потом постепенно пыль одела растения по сторонам тропы, легла на одежду путников, даже на шерсть грим. Звери послушно бежали, высунув языки, некоторые скулили от полученных в сражении увечий. Фрида настояла — под неусыпным надзором Роланда — на том, чтобы зашить самые страшные раны грим. Бидж присоединилась к ней, но они, по настоянию грифона, не применяли обезболивающих средств. Новая предводительница грим хватала за лапы и подгоняла отстающих, как пастушеская собака, явно наслаждаясь страданиями визжащих от боли сородичей. Бидж обратилась к ней:
— Это ты теперь Гек?
— Гек? Нет, — тявкнула та. — Был только один Гек. Он теперь мертв. Здорово с ним разделались.
Интересно было смотреть, по крайней мере вначале. Меня зовут Гель.
— Гель… — Бидж не спускала глаз с дороги, стараясь сделать ее как можно более извилистой. — Тебе скоро придется возглавить их…
— Я уже предводительница. — Она толкнула хромого зверя, и когда тот споткнулся, схватила его за горло и швырнула на землю. — Что может быть лучше этого?
Бидж оглянулась на красновато-рыжее тело в пыли. Остальные грим только посмеивались, посматривая на товарища, которому не повезло.
— Не во всех мирах вам будет житься так же легко, как на Перекрестке.
— Ну и что? Мы выкрутимся. — Гель улыбнулась, показав все зубы. — Мы позаботимся о том, чтобы не скучать.
— Я знаю.
Растительность теперь стала более чахлой, вокруг поднимались облака пыли. По обеим сторонам дороги росли юкки, и ящерицы, испуганные появлением грим, удирали на перепончатых лапках, словно пыль была водой.
Над головами заверещала какая-то птица. Гель посмотрела в ее сторону голодными глазами.