Исцеление сердца
Шрифт:
Именно Ольга изменила их ритм.
Леиф пытался двигаться ровно и плавно, удерживая свою страсть под контролем и позволяя Ольге привыкнуть к этому новому способу и получить наслаждение, которого она не знала.
Но наступил момент, когда медленного и нежного движения стало недостаточно. Ее бедра начали покачиваться в такт его движениям. Каждый раз она охала, и следующий ее толчок был немного более энергичным, и Леифу пришлось сосредоточиться изо всех сил на том, чтобы не сделать ей больно, толкнувшись слишком
И вот уже соки ее экстаза намочили его руку, а ее внутренние мышцы сжались так сильно, что Леиф тут же пришел к финалу и сам, даже не осознавая до этого момента, что был на грани. Он опустил голову своей жене на спину и застонал, его тело вздрагивало от каждого ее спазма.
— Ты в порядке? — спросил он, когда смог говорить.
Ольга ответила не сразу. Как только беспокойство уже готово было расцвести в его животе, она пробормотала:
— Спасибо.
Это не было ответом на его вопрос, но Леифу было достаточно.
Посмеиваясь, он медленно вышел из нее, а затем поднял свою жену на руки. А потом залез в кровать и улегся там, прижимая Ольгу к груди. Он провел ночь, держа на руках своих жену и ребенка, пока они спали.
~oOo~
— Хватит. Уходи, Леиф! — крикнула Бирте, отталкивая его от собственной кровати. — Быстро!
— Я не собираюсь уходить! — чтобы подчеркнуть намерение, он оттолкнул Бирте, подошел к Ольге и схватил ее горячую, влажную руку. — Я с тобой, любовь моя. Я здесь. Я не собираюсь бросать тебя.
Его жена повернула к нему раскрасневшееся лицо, облепленное потными темными волосами, и посмотрела ему в глаза.
— Уходи, Леиф.
— Что? Нет! Я говорил тебе, что буду с тобой! Я с тобой! — он повернулся к Бирте. — Ты знаешь, что я не могу уйти. Это мой дом.
Прежде чем кто-либо смог ответить ему, его жену охватила еще одна схватка. Леиф дал ей руку, и Ольга сжала его пальцы с силой, о которой он у нее и не подозревал. Бирте отошла на другую сторону, бормоча, и помогла роженице подняться на корточки. Повитуха, Гида, уселась между ног Ольги и пристально смотрела на нее, засунув руки глубоко под ее платье.
Он ожидал услышать крики. Торил кричала в каждых родах, но Ольга не издала ни звука, хоть и мучилась от боли. Даже в моменты облегчения она только шептала. Это тревожило Леифа.
Все тревожило Леифа. Это был его восьмой ребенок, и роды начались раньше, чем должны были. Живот был большим и зрелым — по крайней мере, по виду — но лето только началось, а Ольга говорила, что роды будут только в середине.
Его восьмой ребенок, и у него не осталось ни одного живого. Да, он тревожился. Он не находил себе места от страха.
Боль прошла, и Бирте уложила роженицу на спину и отошла поговорить с Гидой. Ольга снова посмотрела на него.
— Тебе нужно уйти, Леиф.
—
Он не мог вместо нее пройти этот путь, но его место было с ней. Рядом с ней.
Она улыбнулась и похлопала его по руке.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал из Гетланда. Я хочу, чтобы ты вышел. Ты можешь оставаться в коридоре, но между нами должна быть закрытая дверь. Мне нужно, чтобы ты ушел.
— Почему? — он услышал раздражение в своем голосе, но ему было больно и... он злился. — Ты позволила Вали остаться с Бренной.
Она рассмеялась, а затем сразу посерьезнела.
— Твое беспокойство заполняет эту комнату. Это заставляет меня волноваться, и я устаю. Не уходи далеко, но позволь мне сделать эту работу самой. Будет много крови и боли. Я люблю тебя. Позволь мне родить нашего ребенка.
— Ольга…
Она мягко оттолкнула его, а затем ее накрыла волна боли, и Леиф позволил Бирте оттолкнуть его еще дальше. Он сделал еще и еще шаг назад, а затем и вовсе вышел.
Он закрыл дверь и прошел по коридору несколько шагов. Опустившись на корточки, Леиф остался у двери и ждал, не собираясь покидать это место, пока ему не разрешат вернуться.
Однако усидеть на месте было невозможно. Через несколько мгновений он снова встал и начал шагать туда-сюда. Был полдень, но зал был почти пуст. Лишь двое слуг, цыплята и ягненок, забредший в дом случайно, составляли ему компанию.
Тишина за дверью убивала. Крики были бы лучше, чем эта удушающая тишина, которая ни о чем не говорила. Расхаживая по залу в компании цыплят и ягненка, Леиф пытался заставить свой разум успокоиться.
У нее были боли весь день, с самого рассвета. Ольга разбудила его до восхода солнца, чтобы сказать, что ей нужна Гида, но к тому времени у нее уже были схватки. Теперь они шли часто. Это означало, что малыш скоро появится.
Он был с ней весь день, а теперь его выгнали. Он не хотел оставаться в стороне, когда она рожала. Это было неправильно.
Время шло, и Леиф шагал, и страх жевал и жевал его сердце, пока оно не стало кровоточить — и все еще ничего, кроме тишины по другую сторону двери. Иногда он прижимал ухо к дереву, но ничего не слышал. Что там творится? Она потеряла малыша? Лишилась чувств?
А потом Ольга закричала. Громко и долго — и резко затихла. Леиф быстро подбежал к двери. Открыв ее, он тут же услышал крик новорожденного младенца.
Бирте увидела его первой. Она закатила глаза и покачала головой.
— Я бы позвала тебя. У тебя сын. Толстый, громкий мальчик.
Она отступила, и там была его Ольга, бледная и измученная, вся в поту, но радостно улыбающаяся и заливающаяся слезами. В ее объятиях был самый красивый на свете мальчик, голый, весь в слизи и сердито вопящий.